— Да я и так развлекаюсь по полной.

— Не, ну, это, бабу хочешь? Здесь будет местечко, что надо, — заехидничал дальнобой. Я посмотрел на кольцо на его правой руке и дырку на майке.

— Не-а, не хочу.

— Ну и зря! Скоро отличные шлюшки будут под Егоровкой. Это там у вас за минет по 800 берут, здесь же по 500–600. А сами все из себя, и с руками, и без рук, качество на высшем уровне, в общем.

— Часто вы таким промышляете?

— А как же не промышлять? Когда член в руль двое суток упирается, ты и не на такое пойдешь.

— А жена что?

— А что жена? Я ее одну люблю. С ней дома у нас все всегда хорошо. Но три месяца в дороге без женщины — загниёшь. Такова природа мужчин, или, по крайней мере, моя.

— Так вы рассказываете ей про развлечения?

— Рассказывай — не рассказывай, суть все равно одна остается. Это даже укрепляет наши с ней отношения. Такая уж работа у меня. Все дальнобойщики изменяют своим женщинам. — Водитель достал толстую сигарету из кармана и закурил. Дым медленно заполнил кабину, облепив стекла, через трещины которых дорога еле просматривалась. Теперь же повороты трассы можно было только предугадать на ощупь. Дальнобойщик, выкурив, продолжил: — Я знаешь жену как выбирал? Чтобы ягодицы были классные. Они напоминают мне кормящую грудь матери. А для мужчины кормление грудью — это самое теплое время.

— Это у вас поэтому вся кабина женщинами с голыми грудями завешана?

— Нет, это чтобы я был в тонусе и не уснул. Думаешь, какое лучшее средство от сна за рулем? Кофе или энергетик? Не-а. Лучшее средство — просмотр порнофильма.

Фура выла все громче, и казалось, мы с водителем вместе с ней выли на эту ночь, сменявшуюся то месяцем, то дождем. Через час он, так и не остановившись под Егоровкой, высадил меня на перекрестке напротив заведения «В гостях у Сергея». Я огляделся в попытках найти свет фонарей на дороге — горела единственная лампа рядом с надписью «Пропан-Бутан». Меня окликнул мужчина лет тридцати, вышедший из кафе. После двух минут беседы он вразумил мои мотивы и предложил сесть к нему в грузовик. Путь продолжался, и я обрадовался, что не придется прохлаждаться на дороге. Должно статься, водители могли быть довольны подобным подсевшим спутником. Многие из них «везли за разговоры», а больше им хотелось не столько слышать слова, сколько говорить самостоятельно. Я давал им возможность высказаться, ведя русло диалога, но сам оставаясь в тени.

— Я из деревеньки буду, тут, недалеко, в Кемеровской области, — начал водитель, представившийся Павлом. — Хотя, честно говоря, уже и позабыл где это. У нас от домов ничего не осталось. Население раз в пять сократилось по сравнению с теми временами, когда я пацаном по лугам бегал. Даже наркоманов не осталось.

— Куда все делись?

— По-разному. Кто в город, кто в могилу. Кто в тюрьму. У меня товарищ лучшего друга на выпускном зарезал по пьяни. Так его прямо со школы забрали, а через две недели в камеру посадили. Он 8 лет просидел, вышел старый, как смерть. Все, жизни больше нет. А почему? Белку от водки словил. Синька — чмо.

— А ты почему из деревни уехал?

— Работать! Сразу в Новосибирске обосноваться решил. Думал, в НГУ пойду, а потом понял, что образование не особо нужно. Но НГУ все равно закончил, механико-математический. И что, думаешь, понадобилась корочка? Нет, только связи закрепил. Мы с одногруппниками конторку открыли, софтом приторговываем, живем хорошо. Я сейчас под Югру по делам еду, надо с телеком-службами договор заключить, заодно груз забрать.

Я не знал, понадобилось ли моему собеседнику образование, но уровень его мыслевыражения был куда более приятен, нежели у предыдущих водителей. Мы обсудили пользу применения теоремы об изменении кинетической энергии к описанию движения автомобиля на дороге, и я еще больше пропитался уважением к этому человеку.

— Вообще, друг, физика, деньги, быт — все фигня, второстепенное. Главное — это здоровье.

— А я думал, если занимаешься правильным делом и живешь с добром, здоровье души и тела будет обеспечено.

— Было бы хорошо! Но так не всегда случается, — Павел смотрел на дорогу прямо и уверенно, иногда моргал. — Иногда Господь Бог забирает лучших.

Нависла пауза. Водитель молчал. Я рассматривал содержимое кабины: голова собачки, кивающая в такт дорожным ухабам, раскрытая банка кофе, который рассыпался в бардачке, большая икона, расположившаяся прямо за рулем. Наконец Павел продолжил:

— У меня жена была. Леной звали, красавица. Мы с ней с первого курса института встречались, а на пятом поженились. Конечно, и скандалы были, и обиды, но семью стали создавать крепкую.

— Так это ж прекрасно!

— Да. А потом у нее обнаружили рак. — Павел оторвал взор от дороги и посмотрел мне прямо в глаза, отчего я растерялся. — Ей было двадцать три. Я сразу сказал, что мы справимся и пройдем через это вместе. Она мучилась полтора года. Мы сначала в Новосибирске лечились, потом в Германию стали ездить. Я работал сутки напролет, а все деньги на ее лечение отдавал.

— Так она поправилась?

— Поначалу да. Я дом родительский в деревне продал, и на эти деньги операцию дорогостоящую ей сделали. Стало получше. Мы снова зажили, как прежде, работа и быт стали в удовольствие, детишек думали завести. — Павел раскрыл бутылку с водой и сделал громкий глоток. — А потом ей худо стало. Я подумал, что заболела, и стал лечить ее таблетками. Она не поправлялась. Стоял январь, мы пошли в больницу. И нам сказали, что у нее начала развиваться опухоль. Я сначала подумал: бывает, мы и не через такое прошли, так что это переступим. А потом опухоль стала больше, и она перестала ходить.

— Что ты мог сделать?

— Наверное, продать все и полученные деньги отдать на ее лечение. Но я не уверен, что это могло помочь. Она бы только мучилась дольше. Через две недели Лена умерла. — Павел остановил автомобиль на обочине и повернулся ко мне. Из его глаз потекли небольшие капли. — Я хоронил ее этими руками! Этими, твою ж мать, пальцами!!! Она лежала в гробу, я целовал ее в губы, а потом клал в землю и закапывал. Это было тяжело, — его руки затряслись, а на губах появились пузырики. Изменения происходили за секунды. — Я потерял ее за считаные дни. Прошло уже четыре года, а мне дела нет до всего остального. Я забываюсь в работе, женщинах, друзьях, но это все не то. Как хорошо, что посреди ночи, когда никто не видит, я могу тебе в этом признаться.

Павел отвернулся и заплакал. Мы сидели в автомобиле на границе Новосибирской и Кемеровской областей где-то в глубине России. Вокруг нас стояла ночь и тишина. Я смотрел на этого крепкого, образованного, обеспеченного мужчину, который горевал у меня на глазах, и хотел ему помочь, но не знал чем. И, кажется, где-то здесь стала приоткрываться истина. Человек могуч, но все же есть что-то, что сильнее его. Мы вправе влиять на судьбу, но есть некоторые вещи, которые остается только принять, принять во что бы то ни стало. Их мало, но они существуют. И, может быть, часть нашей отработки состоит в том, чтобы взять их, согласиться, что так должно быть, и отпустить, и именно этим мы можем сделать мир, в котором и без нас хватает невзгод, лучше.