Колесникова покачала головой и скептически усмехнулась:

– Нет, Кать, так не ищут.

– А как ищут?

– По методе. Как протокол осмотра – справа налево… или слева направо. В общем, как-то так, я в книжках читала.

– Ну, давай по методе, – согласилась Катя. – Вот от этих кустов и начнем.

Подруги обшарили палками и руками всю травищу и крапиву тоже, и колючие кусты…

И где-то через полчаса…

– Есть! – радостно вскричала Катя.

Бросив палку, девушка наклонилась и подняла из травы… брошку в виде затейливого цветочка! С янтарем…

– Это от гарнитура, – с ходу определила Колесникова. – К ней бусы еще идут. Ну, помнишь, в промтоварном продавались? Ты еще смотреть бегала.

– Да помню! – Катька рассмеялась. – Полгорода в таких бусах на танцы пришло. Кстати, и Кротова. Постой-ка! Так это ведь, верно, Светка и потеряла! Ну, когда мы с ней… Вещь недешевая! Весь гарнитур – одиннадцать восемьдесят… Надо бы отнеси.

– Ну да, надо… – рассеянно покивала Женька, уставилась куда-то в одну точку – в крапиву…

– Кать… а вон там… не заколка твоя блестит?

– Где? Ой…

Катерина отважно ринулась в жгучие заросли…

– Она! Она самая! Ну, Женька… Ну и глазастая же ты! Ну что, пошли к Кротовой?

– Пошли. А потом – по домам. Готовиться.

– Ой, Женька. – Катерина вдруг радостно схватила подружку за руку. – Даже не вериться, что завтра – последний экзамен. Сдадим – и все! Потом практика и – свобода! До самого сентября. Лето! Свобода! Эх… Как же хорошо жить-то!

– Экзамен сначала сдай…

– Да сдам! Хоть на тройку, в десятый все равно возьмут. А уж там… потом посмотрим.

Светка Кротова жила в деревянном леспромхозовском доме в самом конце Школьной улицы, почти у самого леса. Дом был одноэтажный, но вытянутый, добротный – на две семьи, с большим огородом и сараями. Позади виднелась банька. Одна половина дома была выкрашена выгоревшей светло-голубой краской, вторая – совсем недавно – зеленой.

– Странно покрасили, – подходя к калитке, хмыкнула Женька.

Катя повела плечом:

– Ничего странного. Слева Кротовы живут, справа – Богатиковы. У них отец на складе работает – вот, видно, краску и достал.

– Так сговорились бы с соседями, чтоб одинаково. А то как-то…

– Так, может, они не дружат?

– А, ну да…

Из распахнутого окна, затянутого марлей, вдруг раздалась громкая музыка:

Главное, ребята, сердцем не стареть,

Песню, что придумана, до конца допеть…

Похоже, кто-то включил выставленный на подоконник проигрыватель, как любили делать в деревнях, чтобы, если музыка, так на всю улицу – знай наших, соплей не перешибешь!

Едва подружки подошли к распахнутой двери, как чуть было не попали под грязную воду, выплеснутую, похоже, из ведра или таза…

– Да что ж это такое! – едва успела отпрыгнуть возмущенная Мезенцева.

– Ой! Кто здесь?

С веранды выглянула Светка – в старых закатанных трениках и выцветшей майке, босая, с грязной тряпкой в руках. Опустевшее ведро стояло рядом, на только что вымытом полу.

– Вы? – Увидев девчонок, Кротова удивленно моргнула. – Чего хотели?

Катерина вытащила из накладного карманчика брошку:

– Не ты потеряла?

– Ой, как у меня! – бросив тряпку, всплеснула руками Светка. – Не, моя на месте. А хотя сейчас гляну… Вы вон на лавочке пока посидите…

Кротова унеслась в дом и почти сразу же выбежала обратно:

– На месте. Не моя это.

– А чья, не знаешь?

– Тю! – Светка громко расхохоталась. – Да знаете, сколько в промтоварном таких продали? Штук тридцать, а то и больше! На танцы вон почти все с ними пришли, аж обидно… А вы вот что, вы объявление на афише повесьте, мол, нашли. У почты и у клуба. Кто-нибудь да отзовется! Правда, могут и обмануть.

– Объявление мы повесим, – задумчиво покивала Женя. – А брошку отдадим участковому.

– Правильно! Игорю отдадим.

– Был он тут недавно, участковый. – На губах Кротовой промелькнула неожиданная улыбка. – Митьку Евсюкова спрашивал… ну, Дылду… Тот отмечаться приходить должен, ну, после колонии…

– Дылду? У вас? – вскинула брови Катя.

Светка отмахнулась:

– Да не у нас, у соседей. Это же племянник ихний, он и прописан у них. Правда, с дядей Колей поругался, вот уже месяц носа не кажет. И хорошо – нам спокойнее.

– Ничего себе! – ахнула Мезенцева. – Это у тебя такой вот сосед!

– Да он со мной нормально. Батька мой с дядей Колей – друзья… – Девушка усмехнулась и решительно закончила разговор: – Ладно, уборка ждет. Хочу пораньше – вечером еще корову доить.

Вежливо попрощавшись, подружки аккуратно затворили за собою калитку и направились обратно в милицию, срезая путь через старую школу – серое двухэтажное здание с двускатною крышей и мезонином, с красным серпом и молотом на фронтоне. Вокруг, по всему холму, росли высокие сосны и ели, вкусно пахло смолой и хвоей.

На старом стадионе, на скамеечке возле ряда жестяных умывальников, сидел какой-то парень в больших темных очках и синей футболке и задумчиво крутил в руках фотоаппарат. То ли заряжал в него пленку, то ли еще что… В школе, слышно было, тоже играла музыка. Словно бы перекликалась с кротовской – у кого моднее.

Мелодия показалась Женьке знакомой – «Томбе ля неже» – «Падает снег», где-то она это уже слышала… Кто это? Ив Монтан? Нет, непохож голос… Шарль Азнавур? Брассанс? Жильбер Беко? Тоже нет…

– Эй! Тере! Привет! – Завидев девушек, парень вскочил со скамейки и помахал рукой.

– Тынис! – обрадовалась Колесникова. – Кать, подойдем…

– А я вас еще раньше в окошко заметил, – радостно пояснил Тынис. – Смотрю, знакомые. Вот и вышел, жду.

– Нас ждешь?

– Ну да. Поговорить, погулять. Мне на почту надо, на телефон.

– Так нам как раз по пути, – улыбнулась Женя. – Ой… Только в трусах лучше в центр не ходить.

Парнишка засмеялся:

– Эт-то не трусы, эт-то такие брюки. Называются шорты.

– Все равно. В город в таких не ходи!

– Ладно. Пойду переоденусь тогда. Фотоаппарат пока подержите.

– А у тебя с пленкой?

– Да. Только что зарядил.

Взяв камеру, Женька прищурилась:

– Это у тебя ФЭД?

– Это «Лейка»! Довоенный, немецкий. От дяди достался еще.

Уходя, Тынис машинально приподнял очки…

Девчонки ахнули.

– Ого! Что это у тебя там под глазом? Неужели синяк?

– Ну да, Женя, синяк, – философски признался юноша. – У вас так-кие танцы, знает-те ли! Но зато весело, да-а.

Насчет синяка парень, похоже, ничуть не расстраивался, подумаешь!

– Ладно, пойду… Я быстро!

– Отоварили уже, успели… – Катерина вздохнула и пригладила волосы. – Вот ведь дикари самые настоящие! Чужим хоть вообще в клуб не ходи.

– Да уж, и своим иногда – тоже…

Тынис отсутствовал недолго, пары минут не прошло.