подружки заметили Кротову. Хотели было чуток обождать, но потом дружно махнули руками. Ну, подумаешь, Кротова! Кто она такая-то? И что сейчас может сделать? Напасть да в волосы вцепиться? Пусть только попробует! Тем более участковый, наверное, всех участниц конфликта на одно время вызвал…

– Ишь вырядилась! – как обычно, фыркнула Катерина.

Светка выглядела как отличница с почтовой открытки на Первое сентября. Скромное серое платьице с белым накрахмаленным воротничком, белые носочки, скромные туфельки. Прическа тоже вполне соответствовала образу – два хвостика на резинках и, конечно, никакой помады. Скромнее некуда! Разве что подол платья слишком уж короткий.

Катя с Женей, впрочем, тоже выглядели примерно так же. Так ведь не в клуб же на танцы пришли – в милицию. Раньше вон бригадмильцы-дружинники стилягам чересчур узкие брюки ножницами разрезали – прямо на улице, запросто. Правда, тех далеких времен девчонки уже не застали, но родители рассказывали.

Светка подошла первой, потупилась:

– Ну, привет, что ли… Я это… извиниться хочу.

– Чего? – удивленно переглянулись подружки.

Так ведь и было чему удивляться! Никаких извинений от Кротовой они не ждали, наоборот, готовились к разным пакостям. А тут – на тебе – извините!

– Ну, неправильно себя вчера повела, признаю, – подойдя ближе, повинилась Светка. – Просто зло разобрало… Анатолий мне правда нравится, очень… Знаю, что и тебе… И не только. – Рыжая искоса посмотрела на Катю. – Так я вот что думаю. Пусть он сам решает! А нам из-за него отношения выяснять – ехало-болело. Так?

– Ну, допустим… – подозрительно щурясь, проговорила Катерина.

Женька выставила ногу вперед, напомнила:

– Между прочим, ты ей вчера платье разорвала, единственное!

– Платье? – заморгала Светка. – Так давай зашью. Или заплачу, сколько скажешь.

– Да не надо уж. – Мезенцева гордо повела плечом.

– Лучше нитки достань, – снова вступила Женька. – Знаешь, блестящие такие, синие…

– Нитки? Синие? Так у меня в доме быта знакомая… Конечно, достану. Только давайте про Анатолия не говорить… Да и не дрались мы вовсе!

– А кто говорит, что дрались? Кому-то показалось, и все.

Вообще-то, Кате с Женькой тоже было стыдно. Ну, как же? Допустить такой вот безобразный конфликт. Комсомолки называются – стыд и позор! Вот именно такими словами их бы и пригвоздили в школе. Хорошо, каникулы.

– Ну, так что, мир? – Светка протянула руку.

– Перемирие, – тихо поправила Катя. – Мы же не знаем, чего от тебя ждать.

– Ну, пусть так… Верно, пора уж?

Кротова демонстративно поглядела на часы, плоские, золотые, марки «Заря» – предмет зависти многих.

Все трое друг за дружкой поднялись по лестнице… в распростертые объятия зачем-то выглянувшего в коридор участкового.

– А, девушки, заходите, присаживайтесь! Что скажете?

– Ничего не скажем, – мило улыбнулась Мезенцева. – Не было между нами никакого конфликта.

– То есть как это не было? – Дорожкин озадаченно моргнул.

– Да так, не было, и все, – повела плечом Светка. – Я лично ни к кому претензий не имею.

– И я не имею.

– И я. – Женька склонила голову набок и ехидно заметила, что лес уж никак не является общественным местом, так что правопорядок в данном случае нарушен не был. Так просто сказала. На всякий случай.

– Ого! – удивился лейтенант. – А ты откуда про общественное место знаешь?

– Реферат писала.

– А-а…

Вообще-то, Дорожкин и не собирался привязываться к девчонкам – видно же, что помирились, что исчерпан конфликт, что еще надо-то? Разве что слегка припугнуть… Особенно Катюшу Мезенцеву. Больно уж гордая стала, независимая…

Поднявшись, участковый надел фуражку и велел девчонкам встать:

– Как представитель Министерства охраны общественного порядка, выношу вам официальное предупреждение!

– Так ведь не было ж ничего!

– Понятно, что не было… Но, если будет опять, тогда у меня смотрите!

Простившись с участковым, обрадованные девушки выбежали на улицу. Женька, правда, чуть задержалась, заглянула в кабинет:

– Игорь Яковлевич… В школу сообщать не будете?

– А чего сообщать-то? – пряча улыбку, отозвался Дорожкин. – Сами же говорите – ничего не было.

– Спасибо, Игорь Яковлевич! Вот именно – ничего.

На улице Женьку дожидалась одна только подружка – Светка Кротова уже ушла.

– Ишь ты, нитки обещала, – тихо протянула Катя. – Как думаешь, принесет?

– Наверное, принесет… Что ей, трудно? Раз уж в доме быта кто-то… У одного моего знакомого там, кстати, мать или сестра портнихой работает, в бытовых мастерских. Так что, если что, мы и сами нитки достанем!

– Спасибо, подружка! Ой… Вчера обыскалась – заколку не могла найти, – вдруг вспомнила Мезенцева. – Ну, красивую такую, перламутровую, Максим из Венгрии прислал.

Женька удивленно хмыкнула:

– Так ты ж на танцах с ней была! Забыла?

– Ну да! Точно… Так там, наверное, и потеряла, в кустах… Ой, Жень… А пошли сходим, поищем.

Пошли… Куда деваться? У Жени, конечно, были планы, но не оставлять же без помощи лучшую подругу?

Проходя мимо рюмочной, с недавних пор переименованной в «Кафе», любопытные подружки увидали через распахнутое окно Дылду. На этот раз хулиган был не в обычной своей тельняшке, а в мешковатой рубахе, да и вообще имел помятый вид. Сидел себе у окна и жадно пил пиво из большой стеклянной кружки. Это в понедельник-то! В рабочее, между прочим, время. Можно сказать, у всех на виду.

– Наверное, неделю уже пьянствует, – не преминула заметить Мезенцева. – Ишь сидит… Куда только Игорь смотрит?

– Может, он на работе отгул взял? – Женька неодобрительно скривилась. – Выпросил! Я б эти чертовы рюмочные закрыла бы давно. Меньше бы пили!

С рюмочными власть, вообще-то, боролась. Так, время от времени и с переменным успехом. Еще в пятьдесят восьмом вышло постановление о борьбе с пьянством, рюмочные переименовали в «кафе» и «чайные» и – самое главное – перестали продавать водку в разлив, подавали только пиво. Хотя, если добрые знакомые хорошенько попросят, не отказывали и в водке, правда, из-под полы, да еще опасались, чтобы, не дай бог, не прознал участковый. В Озерске таких злачных заведений имелось аж две штуки, и все на центральной улице – на Советской, невдалеке от отделения милиции. «Чайная» – у старой аптеки, а через дорогу, на пригорке, – «Кафе», бывшая рюмочная, именуемая в народе «бар». Молодежь практически туда не заглядывала, предпочитая пить дешевое вино на природе – «на горке». Просто не хотели «светиться», город-то маленький, увидят – обязательно родителям донесут. Вот только Евсюкову-Дылде было, похоже, все равно…

Выйдя на знакомую полянку за клубом, девушки озадаченно переглянулись – травища-то была кругом – о-го-го! Еще и крапива, и густые колючие кусты – целые заросли, попробуй-ка сунься, особенно с голыми ногами.

Женька ахнула:

– Ой, надо было спортивки надеть!

– А мы палки возьмем… Вон валяются, – показала рукой Катерина. – Ты слева, я справа.