удивленно: — Ага, он здесь. Сейчас передам.

Она положила трубку. Вернулась ко мне. Потрясла за плечо.

— Милый, вставай. Тебе звонят с УВД. Это твоя волчица, Белокрылова.

Вот проклятье. Как она смогла отыскать меня здесь? Я поднялся, взял трубку:

— Слушаю.

В трубке немедленно раздался резкий голос Белокрыловой. Точно, это она. Во дает. Она меня даже из преисподней достанет.

— Климов, где ты ходишь? Забыл, что ли? Аксаков поехал допрашивать помощника Бокина. И еще пришли бумаги по гибели свидетелей Гуляева. Ты хотел немедленно с ними ознакомиться. Забыл?

Да, было такое. Но на самом деле, тут нет ничего срочного. Допрос Аксаков может провести без меня. А с бумагами я могу ознакомиться после обеда. Когда у меня перестанет раскалываться голова.

Но тут сразу видно. Белокрылова хочет, чтобы я уехал от Сапфировой. Как можно скорее.

— А как ты нашла меня? — удивленно спросил я. Потер лицо. Поправил волосы.

В голосе Белокрыловой я услышал торжество. И скрытую злобу.

— Ты что, думаешь один ты умеешь делать выводы? Тебя видели вчера с этой крашеной су… кхм, девкой. У входа в УВД. Вечером. С гребаной гадалкой. Вы ушли вместе. В гостинице тебя нет. Зная твой кобелизм, я не сомневалась, что ты окажешься у нее.

Похвально. Она проделала большую работу. Оперативно-розыскную. Эту бы энергию на расследование преступлений.

— Что я слышу, Анечка? — спросил я с улыбкой. — Ты ревнуешь? Не ожидал, не ожидал.

Белокрылова замолчала. Я слышал ее дыхание.

— Знаешь что, Климов? Пошел ты нахер, — она бросила трубку.

Я вернулся к Сапфировой. Девушка лениво лежала на боку. Спиной ко мне. Под одеялом угадывались изгибы роскошной фигуры.

— Что она хотела? — промурлыкала она. — Чтобы ты скакал к ней? Со всех ног. Как ослик за морковкой?

Одеяло сползло с плечами девушки. Обнажило белую кожу. Я поцеловал плечо. Одновременно думал, как быть дальше.

Ехать к Белокрыловой или нет? Пожалуй, съезжу на разговор с помощником Бокина. А бумаги по свидетелям подождут.

— Скакал не скакал, но дела не ждут, — девушка повернулась ко мне. Я поцеловал ее в губы. — Надо вставать. Я поеду к помощнику Бокина. И вообще, у меня масса дел. Но, в любом случае, это было божественно. Я про нас с тобой.

Девушка вытянулась на постели. Восхитительное зрелище. Даже сейчас, после бурной ночи, она сохранила привлекательность. Очень редкий дар.

— Это ничего не значит. Это все вино. Вечно оно сносит мне голову. Но да, мне понравилось. Хотя это ничего не значит. Ты очень занятный человек. Голоса говорят мне держаться от тебя подальше. Но я все равно поеду с тобой.

Мы поднялись и привели себя в порядок. Я позвонил в контору. Успел поймать Рэма. Он обещал заехать за мной.

Мы позавтракали. У Сапфировой холодильник набит битком. Всякими продуктами. Выйдя на балкон, я увидел, как наш «УАЗик» въехал во двор. Подъехал Рэм с Михалычем.

Спустя пять минут мы спустились вниз. Шофер и коллега ничего не сказали. Только Михалыч подкрутил усы. А когда Сапфирова спросила, как он спал, усмехнулся и сказал, что отлично.

— А мое лекарство? — ревниво спросил я. — Помогло тебе?

Шофер пожал плечами.

— Пока не знаю. Я его только сегодня применил. Посмотрим. Спасибо.

Аксаков молчал. Глядел в окошко. Держался за поручень. Он всегда отрицательно относился к чужакам. А такими считал всех людей без удостоверения.

Помощника Бокина звали Кривошеев Антон. Высокий молодой человек, крепко сбитый, серые глаза спрятаны за очками. В костюмчике с галстуком, все, как полагается.

— Да, у меня есть экземпляр речи шефа, — кивнул он. — Я сделаю копии и отправлю вам. Там указаны фамилии людей, кого Бокин считал замешанными в махинациях. И среди них, в том числе, и Бургасов.

Этот плотненький яйцеголовый уже несколько раз выныривает в допросах. Неспроста.

— Насколько серьезные правонарушения? — спросил Аксаков. — У вас есть доказательства? Нельзя просто так публично обвинить уважаемых людей. Бокин понимал, какой скандал поднимает?

Мы сидели в кабинете организации Бокина. Она состояла при Всесоюзном обществе «Знание». Располагалась в доме научно-технической пропаганды. Занимала здесь три кабинета.

Кривошеев усмехнулся. Снял очки, протер носовым платочком.

— Нет, ему плевать. Такой он был человек. Наполеон науки. Главное, ввязаться в бой. А там видно будет.

Очень интересно. Вот только меня смущало другое. Но я не успел спросить.

— Скажите, а что насчет его любви к женщинам? — спросила Сапфирова. Почти тоже самое, что хотел знать я. — Он и вправду был так любвеобилен?

Кривошеев снова улыбнулся. Покачал головой.

— Не хотелось бы говорить об этом. Но придется. Да, шеф был падок до малинки. Ни одну юбку не упускал. Задаривал подарками. Всю свою зарплату тратил.

Сапфирова нахмурила брови. Что значит подарки и зарплата?

— А где он находил их? Мы хотим знать про это все. Я чувствую, что вы недоговариваете. Тут замешаны деньги.

Я тоже вмешался:

— Точно. Деньги. И еще я хотел бы знать, кто такая Катя. Которая так взволновала Бокина, что он забыл про выступление. И поспешил к запасному входу.

Кривошеев замялся. Снова снял очки, протер, надел их. Тяжко вздохнул. Опустил плечи.

— Да, есть такое. Не хотелось бы говорить об этом. Но что есть, то есть. Шила в мешке не утаишь. Я приводил к нему и женщин за деньги. Он заставлял меня. Под угрозой потери работы. В том числе и Катю. Была такая, при гостинице «Интурист». То бишь «Астория». Он оттуда девочек любил.

Вот как. А говорили, что в Советском союзе не было проституции. Впрочем, было утверждение, что и секса нет. А он есть.

— Через кого вы там договаривались? — нахмурился Аксаков. Он едва сдерживался, чтобы не арестовать Кривошеева. Факты очень горячие. Тут можно много чего накопать. — Назовите имя. Вы понимаете, что участвовали в преступной деятельности? Проституция в нашей стране запрещена.

Кривошеев глядел в пол. Опустил голову, как провинившийся школьник.

— Его зовут Боцман. Имени не знаю. Работает в баре «Астории».

Ну, что и требовалось доказать. Аксаков походил на гончую, взявшую горячий след. Он тут же заторопился.

— Оставайтесь в городе, никуда не выезжайте, — предупредил он Кривошеева. — Мы скоро вызовем вас повесткой. И как можно скорее привезите речь Бокина. Сегодня же. Не позже четырех часов.

Мы вышли из здания. Сели в машину. Аксаков впереди. Мы с Полиной сзади.

— Теперь в «Интурист», Михалыч, на Морской, — сказал Аксаков. — Надеюсь, сегодня распутаем это дело. Все следы ведут к этой Кате. Или она сама убийца, или ее дружок. Боцман. Наверняка поругались с Бокиным. А потом прикончили.

Мы с Полиной обменялись взглядами. Девушка взяла меня