ответил я и погладил девушку по гладкой щечке. — Я сейчас разберусь с кое-какими делами. И приеду к тебе. Поужинаем где-нибудь. Что скажешь?

Полина кивнула. Интересно, она видит, что я не договариваю? О том, что у меня есть к ней разговор? Непростой разговор. Кажется, видит. И пока что не хочет говорить об этом.

Вместо этого, девушка мотнула подбородком в сторону Белокрыловой.

— Хорошая идея. Я буду ждать. А ты иди. А то твоя шефиня сожрет меня. Испепелит взглядом. Она меня ненавидит. За то, что отобрала тебя. У нее.

Теперь я улыбнулся. Белокрылова не может прожить без этого. Чтобы кого-то не придавить. Характер у нее тот еще. Хотя, пожалуй, мне она подчиняется. Приручить такую строптивую кобылку — верх мастерства.

— Увидимся, — я поцеловал Полину.

Вернулся к Белокрыловой. Такси за Сапфировой и наша служебная «Волга» одновременно заехали во двор.

— Ну что, намиловался со своей шарлатанкой? — ядовито спросила Белокрылова. Залезла на переднее сиденье.

Мы с Тереховым уселись сзади. Я снова улыбнулся. Почему бы не подколоть шефиню?

— Ты так спрашиваешь, как будто и в самом деле ревнуешь, — заметил я. Словно бы, невзначай.

Белокрылова нахмурилась. Терехов тоже усмехнулся.

— Даже не думай, Климов, — ответила Белокрылова. Пожалуй, чересчур резко. Но тут же справилась с собой. Машина выехала со двора. Вырвалась на широкий проспект. Помчалась дальше. — Вместо этого послушай, что случилось.

Дело и в самом деле оказалось интересное. В городе действует банда. Похищают предметы искусства. Скульптуры, фрески, керамика, золотые и серебряные изделия и, конечно же, старинное оружие.

— Вчера ночью они украли скрипку, — продолжила Аня. Обернулась, поглядела на нас. Особенно на меня. — Скрипка работы Гальяно. Тебе что-нибудь говорит это?

Спрашивает тоже. Ну, конечно.

— Гальяно — это целое семейство мастеров из Неаполя, — ответил я. — Их династия возвысилась в 18 веке. Они изготавливали великолепные инструменты. Альты, виолончели, контрабасы, скрипки. Качество превосходное. Их иногда путают со Страдивари. Такая скрипка в наши дни стоит целое состояние.

И я уж промолчу, сколько они стоят в двадцать первом веке.

— Только не говорите, что они ограбили кого-то в поезде, — попросил я. — Неужели какой-то идиот вез Гальяно? Сам, без сопровождения?

Белокрылова кивнула. Ну, а как же? Сейчас много таких. Травоядных. Думают, мир цветет нектаром и амброзией. И их никто не тронет. В стране побеждена преступность. А люди друг другу братья и сестры.

— Есть такой Ниткин. Достаточно известный скрипач. Выступает на всесоюзных и международных концертах. Он ехал вчера сюда, в Ленинград. Для участия в концерте. Его обокрали ночью. Когда он проснулся и пытался помешать, вор пырнул его ножом. Сейчас Ниткин в тяжелом состоянии лежит в больнице.

Ну да, теперь не будет таскать сверхдорогие скрипки в поезде. Если выживет.

— А при чем тут мы? — спросил Терехов. — Это разве наше дело? Это же обычное ограбление.

Попытка отпихнуть дело не удалась. Белокрылова непреклонно покачала головой.

— Это банда грабителей и воров. Они не останавливаются ни перед чем. Ими занимался Новоселов. Предположительно, они украли уже пять произведений искусства. Как минимум. В основном, грабят граждан. Владельцев. Коллекциониров или связанных по профессии. Вроде Ниткина. Те, кому ценное имущество попалось по работе. Ювелир брал шкатулку для реставрации. Или часовщик. Хотел почистить старинные часы. Всех их ограбили.

Мы почти подъехали к вокзалу. Хотя чего тут осматривать. И так все понятно.

— У них явно есть осведомители, — заметил Терехов. — Кто-то снабжает их сведениями.

Белокрылова кивнула. Но я решил сбить с них самоуверенность.

— А если они просто умные люди? — спросил я. — Если бы я хотел украсть старинную вещь, то просто узнал бы, где она. Придумал соответствующую легенду. Пара звонков. И я узнал бы, где находится ценная вещь. И у кого.

Мы подъехали к вокзалу. Для осмотра места происшествия. И для начала раскрытия дела.

Которое отдел Новосельцева, судя по всему, успешно скинул на нас. А наша шефиня, трудоголичка, и рада стараться. Готова работать до посинения. С высунутым языком.

Иногда мне кажется, что это у Белокрыловой из-за отсутствия мужика. Ее никто не ждет дома. Она железная леди. К которой никто не подкатывает. А кто подкатывает, остается без яиц. Она никого не подпускает. Вот и страдает на работе.

Вагон, где произошло происшествие, уже оцепили. И отцепили. Ничего интересного. Обычное купе. На простыне нижней койки пятно крови. Да, немало вытекло.

— Свидетелей уже опросили, — доложил лейтенант Каверзин. Из отдела Новоселова. — Но толку от них мало. Спали, ничего не слышали. Утром проснулись, а скрипач без сознания. И кровь.

Белокрылова зорко осматривала купе.

— Он откуда-то узнал номер купе, — заметила она. — Надо опросить работников вокзала. Справочной. Кто обращался. И всех, кто знал, куда едет Ниткин. Особенно тех, кто знал про скрипку. Составьте список.

Она поглядела на меня.

— Есть соображения? Ты чего, в рот воды набрал?

Я уже осмотрел купе.

— У меня вопрос, как злоумышленник проник на поезд? Что говорит проводник? И еще. Получается, он взломал замок?

Все эти вопросы пока остались без ответа. Кроме проводника. Его уже опросили. Он не знал, кто похититель. Никого не подсаживал.

— Придется допрашивать всех пассажиров, — вздохнула Белокрылова. — Тут работы на несколько дней кряду.

Я покачал головой.

— О, это уже без меня. Позовите, если будет что-то интересное. А я пошел.

Белокрыловой это не понравилось.

— Куда это ты навострился? — тут же спросила она. — К своей гадалке?

Я улыбнулся. Как же забавно злить начальницу. Она так предсказуема.

— Это уже мои личные дела. Я не нанимался допрашивать всех подряд.

Белокрылова сразу разозлилась. Сузила роскошные большие глаза.

— По договору ты обязан все время присутствовать на предварительном следствии. Ты не можешь уйти без разрешения.

Я нацелил в нее палец.

— Кстати, о договоре. Вы так и не подписали его со мной. На оказание услуг консультанта. Без этого я вообще не могу здесь находиться. Так что давай, поспеши с оформлением. И не забудь повысить цену за мои услуги, — я вышел из купе и пошел по коридору. — Я не собираюсь работать за копейки.

Белокрылова высунулась мне вслед.

— Это рвачество и буржуйство, Климов. Напоминать о деньгах! — крикнула вслед.

Я усмехнулся на ходу.

— Мы не в рабовладельческом обществе. Если Хвалыгин хочет получить мои услуги, пусть платит, — и выскочил из вагона на волю.

За время нашего пребывания на вокзале погода в Ленинграде изменилась. Солнце пропало совсем. Серые облака превратились в черные.

Ветер усилился. Гнал по улицам комки газет и ветки. Того и гляди пойдет дождь.

На вокзале я нашел телефон-автомат. Позвонил Сапфировой. Занято, короткие гудки. Я подождал. Позвонил