— Значит, ты готов лететь в другую страну ради секса со мной?

— Если ты намерена поскандалить, то предупреждаю — погодные условия за бортом и без того неспокойные. И, как я уже говорил, я никогда не менял планов из-за женщины. Это комплимент.

Кимберли прикусила язык, решив воздержаться оттого, чтобы просветить его относительно правильного определения понятия «комплимент». Да и к чему с ним спорить? Он никогда не переменится, и чем скорее она с этим смирится, тем лучше для нее. Равнодушным тоном она произнесла:

— Я буду очень занята, Люк. Я отсутствовала две недели, и мне нужно наверстать упущенное — у меня тоже есть бизнес, а обширного персонала служащих, как у тебя, нет. И к тому же мой сын требует внимания.

Он насмешливо взглянул на нее.

— С меня хватит вечеров и ночей.

Ей следовало сказать «нет». Сказать, что их связь закончилась. Но что она теряет, если проведет с ним в Лондоне какое-то время?

— Поужинать с тобой я смогу, — ответила она.

Они прилетели в Лондон рано утром. Люк чувствовал себя крайне неуютно. Деловое посещение Лондона не входило в его ближайшие планы, а тот факт, что он прилетел сюда ради женщины, тоже не улучшал настроения. Он повел себя странно, непредсказуемо. И причина этого — Кимберли. Он продолжал убеждать себя, что все дело в сексе.

— Я тебя не спросил, где ты живешь.

— Я купила маленькую квартирку на твои деньги, — напомнила она. — Если ты высадишь меня у твоего офиса, я доберусь домой сама и позже встречусь с тобой у отеля.

Люк пристально на нее посмотрел.

Она собирается увидеть своего любовника!

— Прекрасно, — ответил он и увидел, как она расслабилась, что утвердило его в худших подозрениях.

Когда они подъехали к лондонскому отделению холдинга Санторо, пошел сильный дождь.

— Шофер отвезет тебя домой, — сказал Люк и, наклонившись, поцеловал Кимберли в губы. — Я закажу ужин на восемь.

После чего он вытеснит из ее головы все мысли о других мужчинах.

Кимберли провела день, занимаясь срочными делами и беседуя с Джейсоном. Она с нетерпением ждала, когда же наконец сможет забрать сына из школы.

И вот маленькая фигурка появилаь в школьных воротах. Как же он похож на отца! Она провела две недели с Люком, и, наверное, поэтому сходство особенно бросалось в глаза. Она сгребла мальчика в охапку и крепко прижала к себе. Она ужасно соскучилась!

Всю дорогу домой они, не переставая, болтали и за чаем тоже никак не могли наговориться. Кимберли мыла тарелки, когда раздался звонок в дверь.

— Я открою. — Джейсон с улыбкой встал.

Он вернулся через минуту и уже без улыбки. Сердце у Кимберли упало и ноги задрожали — за его спиной возвышалась фигура Люка.

— Люк… Я собиралась встретиться с тобой в восемь вечера.

— Я закончил дела пораньше и решил тебя удивить.

— Но ты не знал моего адреса… Он холодно усмехнулся.

— Ты держала это в секрете, и я хотел узнать, почему.

Взгляд Люка переместился на Джейсона… и вдруг он заметил ребенка. Выражение его лица мгновенно изменилось — он был потрясен.

— Meu Deus, не может быть… — Голос у него дрогнул, и даже под бронзовым загаром было видно, как он побледнел.

Кимберли замерла.

— Я говорила тебе…

Он взглянул на нее: его взгляд предвещал бурю.

— Но ты знала, что я тебе не поверил…

— Давай выйдем и поговорим…

Он долго ничего не отвечал, словно потерял способность изъясняться. Наконец произнес:

— Почему? — Он не сводил глаз с ребенка. — Если все было так, то почему — слышишь, почему! — я узнаю об этом только сейчас? Спустя семь лет!

Он источал такой гневный заряд, что Кимберли едва не обхватила Рио руками, чтобы защитить от этого шквала отрицательной энергии.

Только бы мальчик не испугался! Но тот, наоборот, смотрел на Люка с радостным изумлением.

— Ты похож на меня, — сказал мальчик.

У Люка перехватило дыхание и дернулась голова, словно его ударили по щеке.

— Да, — произнес он.

Почему ее ребенок не родился с рыжими волосами? — закрыв глаза, спрашивала себя Кимберли. Как теперь выходить из этого трудного положения? Только бы Люк не сказал ничего такого, что может испугать ребенка! А Люк опустился на корточки перед сыном и произнес:

— Я — Люк.

— Ты сердитый. Ты на кого сердишься?

— Я не сердитый, — голос у Люка дрогнул. — Просто я не ожидал встретить тебя, вот и все.

— А я Рио.

Люк от неожиданности прикрыл глаза и прошептал:

— У тебя необычное имя.

— Так называется один город, — доверительно сообщил мальчик, слез со стула и подошл к стене, на которой красовались рисунки, фотографии и открытки. — Это вот здесь. — Он отлепил одну открытку и, улыбаясь, отдал Люку. — Вот этот город. А это гора Корковаду. Там статуя Христа Искупителя — он правильно произнес по-португальски «Cristo Redentor». — Правда, огромная? Мама обещала, что я туда поеду. Но это далеко, и мы пока не накопили денег.

Люк молча смотрел на почтовую открытку, затем поднял глаза на Кимберли. Она увидела едва сдерживаемую ярость и глубоко затаившуюся угрозу.

— Люк…

— Не здесь и не сейчас, — процедил он сквозь зубы и снова повернулся к ребенку.

Кимберли застыла, наблюдая, с каким вниманием и добротой он смотрит на сына.

— Очень красивая открытка. И город замечательный. — Люк с нежностью пригладил темные кудряшки Рио. — А эти рисунки — твоя работа?

— Я буду художником, — сообщил Рио и, вложив ладошку в руку Люка, подвел его к стене. — Вот эта картина — моя самая любимая.

Люк кивнул и серьезно сказал:

— Понятно, почему. Здорово нарисовано.

У Кимберли сжалось сердце… теперь от чувства вины.

Она приняла неправильное решение.

Она лишила Люка сына. А сына лишила отца. Но как еще она могла поступить?

— Можешь взять картинку, если хочешь, — предложил Рио.

Люк от волнения не мог проронить ни слова. Наконец, проглотив слюну, он с трудом произнес:

— Спасибо. Конечно, хочу.

Люк аккуратно открепил рисунок и бережно, словно бесценный предмет, взял в руки. Снова опустившись на корточки, он продолжил разговор с сыном. Он задавал вопросы, он слушал и отвечал. Кимберли стояла неподвижно. Она была ошеломлена. Когда он успел научиться общению с детьми? Он говорит с шестилетним ребенком о футболе, о рисунках и обо всем, что интересует Рио.