– Да ничего особенного. – Эдмунд положил листок в карман.

Не проявив ни малейшего интереса к содержанию телеграммы, Луиза вдруг заявила:

– Эдмунд, я ни дня больше не могу оставаться в этом доме. Зима, похоже, воцарилась навечно. Я просто с ума схожу. – С этими словами она подошла к окну и закрыла ставни на ночь. – Я решила забрать мальчиков из школы и вместе с ними отправиться в Европу. Завтра.

Будь на месте Эдмунда другой мужчина, он был бы ошарашен столь вздорным заявлением жены. Луиза была избалованной и властной женщиной, она привыкла делать то, что ей заблагорассудится. Эдмунд давно оставил надежду уговорить ее придерживаться каких бы то ни было правил. Уже далеко не в первый раз Луиза заявляла ему, что ей наскучил Нью-Йорк, и не в первый раз она отправлялась в Европу без него.

Поэтому ему ничего не оставалось делать, как только спросить:

– Ты думаешь, разумно забирать мальчиков из школы, моя дорогая?

– Ты же сам говорил, что путешествия расширяют кругозор. Чем плохо для мальчиков провести несколько месяцев в Лондоне?

Продолжать разговор не имело смысла. Луиза уже приняла решение, заказала билеты на пароход и теперь ждала лишь того, чтобы на следующий день ровно в три часа пополудни Эдмунд отвез их на причал.

– Ну а теперь мне пора уходить, – сказала Луиза, направляясь к дверям. – Я еду в театр вместе с Морганами. Проследи, чтобы мальчики были накормлены. И не жди меня, ложись. После спектакля будет небольшая вечеринка у Сэлигмэнов.

– Желаю хорошо провести вечер, моя дорогая, – сказал Эдмунд, провожая ее взглядом. Он понимал, что она избалованна, эгоистична, безответственна и даже глупа, но знал, что не может без нее жить. Он любил ее. Любил с тех пор, как впервые увидел на летнем балу. Ей едва исполнилось шестнадцать. Для Эдмунда Луиза до сих пор оставалась той юной кокетливой красавицей, какой он запомнил ее в тот далекий майский вечер.

При мысли, что он может потерять Луизу, Эдмунд пришел в ужас. Он поспешно вышел из гостиной и поднялся наверх, в свою библиотеку. Не зажигая лампы, Эдмунд подошел к стенному сейфу-тайнику, располагавшемуся за письменным столом красного дерева, осторожно повернул колесико замка до нужной отметки шифра, и дверца сейфа отворилась.

Он запустил руку внутрь и вытащил зеленую шкатулку с драгоценностями. Затем он вытряхнул содержимое тяжелой шкатулки на письменный стол. Перед ним засверкали бриллианты, рубины и изумруды – драгоценности Луизы.

Это все, что осталось от состояния Кертэнов. Но даже этих украшений – включая «Звезду Запада», бриллиант в двадцать каратов, – вряд ли хватило бы, чтобы спасти семью от финансового краха.

Эдмунд опустился на стул возле письменного стола, протянул руку к драгоценностям, рассыпанным перед ним, и начал поглаживать переливающиеся камешки. И вдруг ему стало страшно. Голова закружилась, во рту пересохло, тяжелые удары сердца с шумом отдавались в висках.

Все, что он имел, ускользало с быстротой молнии, и он ничего не мог с этим поделать.

Или все-таки мог?

Не менее сотни раз Эдмунд отрепетировал слова, которые должен был сказать Элизабет. Но теперь, поднимаясь по лестнице Болтвуда, он не мог вспомнить ни слова из речи, подготовленной для молодой учительницы его сыновей.

Он только что вернулся с пристани, где долго махал рукой вслед океанскому лайнеру, увозившему всю его семью. Когда корабль вышел из гавани в открытый океан, Эдмунд поспешил сесть в экипаж и приказал отвезти его в Болтвуд.

Выйдя из экипажа, Эдмунд поднял воротник зимнего кашемирового пальто, глубоко вдохнул холодный воздух, открыл тяжелую дверь Болтвуда и оказался в просторном вестибюле школы. Там стоял шум, гам и веселье – мальчишки радовались тому, что занятия кончились и можно разбегаться по домам.

Когда суматоха наконец утихла и старинное здание опустело, он увидел, как по направлению к нему идет Элизабет. Заметив Эдмунда, она улыбнулась и протянула ему руку.

– Я уже скучаю по мальчикам, – сказала Элизабет. – Жаль, что Луиза не дождалась конца учебного года.

– Да, жаль. Но вы же знаете Луизу. – Он смущенно улыбнулся.

– Что ж, путешествие тоже дает много знаний, – подбодрила Элизабет Эдмунда.

Эдмунд повел Элизабет в небольшое кафе неподалеку от школы. Там за чашкой горячего шоколада Эдмунд сообщил ей, что получил известие от Дэйна. Услышав эту новость, Элизабет оживилась, так как сама не получила от Дэйна ни одного письма.

– Слава Богу! Я боялась, что с ним что-то случилось. У него все в порядке? Он скоро вернется?

– У него все в порядке. Но ему очень одиноко. – Эдмунд нервно кашлянул, а затем, чувствуя себя злоумышленником, продолжил: – Он очень по вас скучает и сожалеет о том, что не стал вашим мужем, прежде чем покинул Нью-Йорк.

Элизабет покраснела.

– Как приятно это слышать.

Эдмунд поперхнулся.

– Он… Гм… Дэйн пишет, что совершил страшную ошибку, не сделав вам предложение раньше, и теперь он намерен исправить эту ошибку.

Элизабет кивнула.

– Он скоро вернется, и тогда…

– Он хочет жениться на вас незамедлительно. Прямо сейчас.

Глаза Элизабет округлились от удивления.

– Я весьма польщена, но ведь это невозможно. – Она усмехнулась и добавила: – Бракосочетание без жениха? Это нонсенс.

– Вовсе нет, – прервал ее Эдмунд. – Вы можете пожениться по телеграфной доверенности. Так многие делают. Именно это и предлагает вам Дэйн.

Элизабет озадачил столь странный поворот событий, в ее сердце закралось подозрение. Как может человек, который за все это время не удосужился написать ей ни единого письма, сгорать от нетерпения жениться на ней?

Эдмунд осторожно положил свою руку поверх руки Элизабет.

– При всей своей самонадеянности Дэйн вовсе не уверен в ваших чувствах к нему. Вот почему он написал мне, а не вам. Он пишет, что если вы действительно любите его, то согласитесь выйти за него замуж немедленно.

Элизабет мысленно повторила эти слова. «Если вы действительно любите его, то согласитесь выйти за него замуж немедленно». Внезапно она почувствовала себя лицемеркой. Да, ей нравится Дэйн Кертэн, но она точно знала, что не любит его, и была совсем не уверена в том, что когда-нибудь сможет полюбить этого человека. Но страшнее всего было то, что Дэйн считал ее леди, безупречной во всех отношениях.

А что, если со временем, когда они уже поженятся, Дэйн узнает о том, что она повинна в смерти человека? Она никому никогда не рассказывала о полковнике Фредерике Доббсе из Шривпорта. Она даже отцу не говорила об этом, не то что Дэйну. А теперь уже слишком поздно. Время упущено.

Слишком поздно рассказывать Дэйну и о ночи, проведенной с янки. Дэйн вел себя как истинный джентльмен именно потому, что считал ее чистой и невинной. Элизабет не знала, как Дэйн отнесется к тому, что она не девственница. Заметит ли он это? В свое время янки не заметил, что она была невинна. Может быть, и Дэйн ни в чем не разберется?