Алексис поморщилась. Будто она говорит с Фредом.

«Патрик Монтегю? - сказал отчим. - По композиции? Ты шутишь!»

Она ответила сердито:

- Он не никто. Он очень талантливый. Я выбрала его. Мне очень повезло, что он учит меня.

Чертовски проницательные карие глаза изучали ее лицо. Несомненно, Майкл отметил, что настроена она воинственно. Но какой он сделал из этого вывод? Так или иначе, у нее было неприятное ощущение, что он услышал гораздо больше, чем она. хотела сказать. И уж конечно, гораздо больше, чем знал любой другой, за исключением самого Патрика.

Майкл спросил почти безразлично:

- А что ты делала на этом уроке? Сидела за партой и отвечала «да» или «нет»? Или направлялась к доске?

Алексис чуть расслабилась.

- Нет. Иногда мы сидим за столом, но обычно за роялем. Нас ведь всего двое… - Она осеклась. Слишком поздно.

- Всего двое? За роялем? - Он чуть-чуть иронизировал. - Насколько я понимаю, ты играешь не стоя на голове. Значит, упала не за роялем. Где же ты упала, Алексис? И где был доктор Монтегю, когда это случилось?

Ее глаза расширились. Она смотрела на Майкла. Она видела себя в высоком зеркале, маленькую, в потрепанных джинсах и бледную-бледную. Алексис била крупная дрожь.

Она вцепилась в свои локти, будто пытаясь таким образом взять себя в руки, но было поздно. Уже нельзя было спастись от нахлынувшего ощущения предательства и запоздалого страха.

Как ни странно, ей не хотелось показывать Патрику свою новую работу. Прошло несколько месяцев учебного года, когда она решила, что хочет брать уроки композиции. Она сама выбрала курс, сама выбрала Патрика и все-таки почему-то не хотела показывать ему концерт. Уговаривала себя, что это обычный мандраж новичка. Наконец однажды заставила себя принести рукопись…

Его реакция была хуже самых мрачных ее ожиданий.

«Безнадежная дура, девчонка! - Он прямо-таки трясся от ярости. - Принцесса нашлась. Если бы не слава матери да и не влияние отчима, никто бы и не говорил о тебе всерьез. Талант у тебя мизерный. И нечего тебе рваться в гении». А потом, будто мало ему показалось жестокой брани, он влепил ей злобную пощечину.

Никогда в жизни никто не ударил Алексис. Она даже не успела понять, что происходит. Превратись соседний пюпитр в кобру и плюнь ей в лицо своим ядом, она была бы потрясена куда меньше. Неуклюже отпрянув, она упала всей тяжестью на подвернувшуюся левую руку.

Патрик тут же раскаялся, но это уже не имело значения.

Сейчас все переживания той сцены отразились на ее лице. И она видела их отражение на лице Майкла.

Он тихо спросил:

- Он ударил тебя, да?

- Как ты?… - Это было равноценно признанию. Наступила такая тишина, что Алексис казалось, будто она слышит, как задевают ее лицо пляшущие в лучах солнца пылинки. Он весь налился злой, враждебной силой. Алексис отступила на шаг, коснувшись спиной штор. Он заметил отступление, но не двинулся с места.

Взамен он ответил на вопрос, который она не решилась договорить до конца.

- Когда я рассказывал о Джеке и Роузи, у тебя был несчастный вид. И было что-то странное в том, как ты старалась не обращать внимания на свое сломанное запястье. Я с самого начала обратил на это внимание, - сказал он странно прерывающимся голосом. - Но думаю, что по-настоящему все понял только сейчас. Когда ты назвала его имя. У тебя глаза изменились.

Алексис боялась заплакать.

- Почему же, кроме тебя, никто не замечал, что они меняются?

Его лицо застыло.

- Ты хочешь сказать, что не говорила об этом никому? - Похоже, он не мог поверить в такое. Ответ он прочитал на ее лице. - Черт тебя побери! - выругался он.

И тогда она заплакала.

К своему удивлению, Алексис никак не могла справиться со слезами. Сквозь соленую пелену она видела сердитый взгляд Майкла, он хотел было прикоснуться к ней - во всяком случае, ей так показалось, - но, уронив руки, отвернулся.

Алексис шмыгнула носом, изо всех сил стараясь не жалеть себя.

Майкл заметил мрачно:

- Вот что бывает, когда подавляешь чувства. - И добавил сердито: - Да не плачь ты, ради Бога.

- Не могу, - сказала она, икая. - Я никогда не плачу. Извини.

- А я обычно не довожу женщин до слез, - признался он. - Я… - Он запнулся, взглянув в окно. - Гости, - сказал он другим голосом. - Ты кого-нибудь ждала?

Алексис подошла к окну. На мощеный двор въехал грузовичок. Узнав расшатанную машину и звук старомодного рожка, она сразу поняла, кто это.

- Пако, - глухо произнесла она. Майкл взглянул на нее и поднял бровь.

- Это не друг?

Она помотала головой.

- Да нет, он хороший. Это брат Консуэлло. Он что-то вроде главы деревни. То, что он приехал сам, - большая честь. Обычно он присылает с продуктами какого-нибудь парнишку. Только…

- Только?… - повторил он. Алексис рассмеялась сквозь слезы.

- Я не умею с ним разговаривать, - призналась она. - Он всегда остается выпить кофе и поговорить, а я… сижу, и все. Я ничего не понимаю в футболе, а он ничего не понимает в музыке. Я чувствую себя такой дурой.

Майкл тут же успокоился.

- О'кей, детка, предоставь разговор мне, - протянул он в манере чикагских гангстеров.

Алексис отсутствующе улыбнулась, всеми силами пытаясь взять себя в руки.

- Пойду-ка я встречу его, - озабоченно сказала она. - Но у меня, наверно, жуткий вид. Сбегаю наверх за платком. - Она сделала неопределенный жест рукой. - Чувствуй себя как дома. Я скоро.

Снова настойчиво прогудел рожок. Алексис припустилась со всех ног.

В своей пахнущей лавандой комнате она брызнула водой из бутылки у кровати на порозовевшие веки. Потом, расправив плечи, легко сбежала по винтовой лестнице на кухню.

Пако уже разгружал картонные ящики с провизией, и помогал ему Майкл Слейн, кинозвезда и идол для тысяч фанов. Алексис раскрыла рот от удивления при виде этой картины.

Майкл засучил рукава позаимствованной рубахи. Его мускулистые руки были такими же смуглыми, как у Пако, и, пожалуй, еще более сильными, подумала она. Он таскал полные ящики без видимых усилий и даже разговаривал с Пако на ломаном испанском.

При виде ее изумленного лица у него весело заблестели глаза. Он сказал Пако что-то, чего она не поняла, и кивнул в ее сторону.

Пако Гонсалес обратился к ней с чем-то вопросительно-восклицательно-приветственным. Алексис нервно улыбнулась, не в силах расшифровать такую смесь.

- Эй, приятель, - сказал Майкл на понятном даже ей испанском, - помедленнее. Ты ее совсем запутал.