На середине площади строители уже спешно принялись за подготовку последнего испытания. Зрителей теснили со всех сторон. Пока еще все это едва трогало Наля. Миновав ворота Двора, он устремился к дальнему его концу, подальше от всех, запрокидывая голову навстречу порыву ветра:

— Отец! Ты видел? Ты рад?

* * *

Когда темнота над Фальрунном не могла сгуститься еще более, на главной площади уже возвели лабиринт из дерева. Толпа была отодвинута крупным сооружением и частично терялась в прилегающих улицах. Среди горожан мелькали серебристыми и белоснежными волосами присоединившиеся к ним на закате твайлари. Голоса зрителей притихли, хотя никто не думал расходиться, и площадь была полна. Многие еще в полдень взобрались на крыши и балконы таверны «Хрустальный Кубок» и окружающих площадь домов, чтобы не пропустить ни единого движения. Дела «Хрустального Кубка» шли лучше некуда.

В этот раз испытуемые появились в кругу наставников, несущих зажженные факелы. Остановившись на отведенной им площадке, юные эльфы коротко переглядывались, одергивали туники, быстрым жестом проверяли свои тщательно собранные волосы. Ментор Эльгарт и несколько наставников обступили лабиринт и по сигналу Верховного судьи подожгли деревянные бревна стен с разных сторон. Пламя взревело, промчавшись по коридорам и поворотам; толпа вздохнула. Лабиринт вспыхнул, словно распустился в ночи гигантский пламенеющий цветок. Первый день завершало Испытание Огнем.

— Колени не дрожат? — с нервной усмешкой осведомился у Наля Мерхард.

— Кузнец не боится огня.

— Меч и стрелы все же полезнее, — пробормотала Бейтирин.

— А этот опыт пригодится тебе, если город захватит орда, и ты побежишь по горящим улицам в поисках выхода, — едко усмехнулась Фенрейя.

— Чтоб у тебя нос на морозе слипся! — содрогнулась леди Первого Дома.

Между тем имя Дероальта уже назвали, и он исчез в лабиринте.

Амаранта молчала, завороженная необузданным танцем пламени. В нем чувствовалась первозданная, непостижимая сила, ужасающая, грозная и притягательная, как аромат чащобного дурмана. Наль отчаянно желал пройти лабиринт прежде Амаранты, как подобает мужчине и защитнику, внушить ей уверенность — но не мог, ведь она принадлежала к Первому, а он ко Второму Дому.

Вызвали Бейтирин. Та сделала несколько быстрых шагов и так же внезапно остановилась; вздохнула, сжала кулаки и ринулась вперед.

— Это почти как прыгать через костер, — прошептал Наль, находя в темноте руку Амаранты. — Увидимся с той стороны!

Вздрогнув, девушка доверчиво взглянула на него. В глазах обоих отражалось бушующее пламя. Над площадью прозвучало ее имя. Пальцы разжались, еще какой-то миг касаясь друг друга, и вот изящная фигурка отделилась от круга испытуемых, озаряемая багровыми всполохами, чуть замедлила и, вновь прибавив шаг, затерялась в них. Тишину над городом нарушал лишь рев огня. Многим было не по себе.

Услышав свое имя, Наль вскинул подбородок и расправил плечи. Из-за пылающего лабиринта тьма вокруг казалась еще гуще. Ему хорошо знакомо было обжигающее дыхание пламени в горниле, и он готов был встретить его, приближаясь. Словно разом опускаясь в прорубь зимнего озера, он вступил в лабиринт. Рев и языки пламени мгновенно отрезали его от площади. Лицо обдало страшным жаром; он инстинктивно отшатнулся и заставил себя остановиться, но не отступил. Назад дороги нет. Он сын оружейника. Кузнец не боится огня.

Глубоко вдохнув обжигающий воздух, Наль начал продвижение. «Смотрите под ноги», — твердили им наставники, и он старался выверять шаг. Словно Лабиринт Зеркал во дворце Спящего Короля из известной баллады, этот постоянно колеблющийся лабиринт мог обмануть, превратив стену в видимость поворота и наоборот. Воздух преломлялся, дрожал вокруг Наля, искажая покрытые пляшущими языками пламени стены. Он знал, что не все крыши усеяны зрителями, и что где-то совсем недалеко сверху за ним внимательно следят сосредоточенные глаза наблюдателей, готовых в случае необходимости подать сигнал знающим лабиринт как свои пять пальцев спасателям. И все же знание не могло сдержать постепенно зарождающийся в глубине души инстинктивный, первобытный животный ужас. То было совсем не прирученное, пусть и грубыми, суровыми способами, и потому тоже опасное, голодное пламя кузничного горна. Это была стихия, безудержная, всепожирающая и всеобъемлющая. При неосторожном движении эльф в один миг мог превратиться в пылающий факел. Смерть дышала со всех сторон. Жара становилась нестерпимой. Ему показалось, что рукав его сорочки начал дымиться, и он прибавил шаг. Поворот направо, поворот налево, длинный коридор, два резких поворота…

Под ногами разверзлась ревущая огненная яма. «И ей пришлось пройти через это?» — промелькнула мысль.

«Это почти как прыгать через костер.»

Виски сдавило болью, и словно очнувшись, он заметил, как тяжело дышать. Во рту пересохло. Все смешалось перед глазами ослепляющими смертоносными пятнами. Жар опалял лицо, обжигал глаза, горло, подбирался к легким. Наль беспомощно заслонил лицо рукой. Он сам внутри огромного костра. Дотоле сдерживаемый страх взял верх. Ноги не должны дрожать, иначе не допрыгнуть, — билось в голове тяжело, словно молот наковальни. Это последнее испытание, нельзя сдаться сейчас. Разве его дед в седьмом поколении не варлорд Лайзерен*, Рожденный под Хвостатой Звездой? Наль закашлялся. К жару примешался запах гари из ямы, становилось дурно.

____________________

* Лайзерен — в переводе с но́ра «Пламенный»

Если он не решится сейчас, то не пройдет ни лабиринт, ни День совершеннолетия.

Ожесточенно протерев слезящиеся глаза, он прикинул расстояние до другого края, неясно дрожащего в красном мареве, слегка разбежался и прыгнул.

Миг подвешенности среди ревущего пламени. Кошмар эльфийских родоначальников, переживших Огненный Дождь. Гладко обтесанные булыжники главной площади ударили под ноги. Дыхание толчком вырвалось из груди, заставив боль заметаться в висках. Он жив. Яма оказалась не такой широкой. Совсем близко за этой стеной мать и Эйруин, король, многотысячная толпа со всего Исналора. А над всем — ночное небо.

Он почти побежал по резко меняющим направление коридорам, задыхаясь, но держась за придающую сил мысль. Неожиданно огненные стены расступились, в лицо пахнул непривычно холодный, ароматный воздух летней ночи. Его появление встретили тысячи приветственных криков. В ушах еще гудело пламя. Жадно дыша, не видя почти ничего перед собой, он на вдруг ставших неустойчивыми ногах прошел вперед, ожидая, что прежде чем наткнется на кого-то из других испытуемых, у тех хватит такта отойти в сторону.

— Надьдерон… — мягко прошептала над плечом Амаранта, и перед ним предстал еще неясный в густых сумерках прелестный гибкий силуэт.

Он немного пьяно улыбнулся. Уже привыкшие к смене освещения юноши и девушки смеялись, кто-то хлопал его по плечу. Вскоре все вместе они уже наблюдали, как из лабиринта выбежала удивленная его внезапным окончанием и слегка оглушенная Фенрейя. Рядом была Амаранта, и