Андрею его даже стало жалко. Впервые за все время. Он уже хотел его просто по-быстрому прикончить, чтоб не мучился, но тот, кажется, почувствовал это и забился, словно припадочный, что-то мыча.

Андрей вдруг решил дать ему последнее слово, чтобы он мог покаяться перед смертью. Едва он выдернул кляп, как Лысый замычал:

– Все забери! Т-только не убивай. П-прошу. Деньги на машину лежат под подоконником. Возьми!

В конце Лысый вообще захрюкал, так что Андрея от него даже затошнило. Он сунул кляп на место и, не глядя на Лысого, прошел к окну. Тайник под подоконником был оборудован на совесть, и Андрей прилично намучился, пока извлек из него аккуратную пачку долларов.

Страшно было даже подумать, сколько на этой чистенькой пачке человеческой крови и загубленных жизней. Сунув доллары в карман, Андрей первым делом оглушил Лысого, а потом протащил по коридору и бросил в ванну.

Закрыв пробкой слив, он посмотрел, как тело Лысого начало покрываться водой, потом переступил через Любаню, снял с ее шеи пояс от халата и вернулся в комнату. Гнусавый так и лежал в углу. Андрей вытащил его в коридор и на всякий случай придушил поясом.

Банде пришел конец, но напоследок Андрей еще немного задержался, чтобы придать этому бардаку простой и законченный вид. Дежурные следователи прокуратуры – те же люди, хоть и обремененные юридическим образованием. И они тоже любят, чтобы все было понятно.

Закончив с гнусавым, Андрей смастерил на одном конце пояса петлю, второй конец привязал к ручке ванной и только после этого накинул петлю на шею Любани. Тяжелая она была, как корова, так что он едва поднял ее, чтобы перекинуть пояс через верх двери.

Лысый был уже готов. Убедившись в этом, Андрей сходил в комнату за отбитым горлышком, протер его и несколько раз прижал рукой Любани. Это было все, оставалось только аккуратно стереть свои отпечатки там, где они могли случайно остаться.

Уже через пару минут Андрей оделся и оглянулся по сторонам, вспоминая, что он мог забыть. Оказалось, ничего. Гнусавый валялся в прихожей, Лысый лежал на дне заполненной водой ванны, Любаня висела на двери. Ее язык вывалился наружу и приобрел странный темно-синий цвет, точь-в-точь как у чау-чау.

Андрей притворил дверь ванной носовым платком, немного постоял в прихожей, прислушиваясь, и выскользнул в коридор, закрыв за собой дверь.

Андрей не врал Лысому, время его действительно поджимало. Поэтому, едва выбравшись из двора на ночную улицу, он сразу начал искать таксофон.

Через пять минут он уже звонил Вагону. Номер был занят, и у него слегка отлегло от сердца. Перекурив на ходу, Андрей позвонил из другого таксофона, но результат оказался тем же. Это его насторожило, и он тут же бросился ловить такси.

Вагон жил на горе за автовокзалом, на улице Льва Толстого. Когда-то он купил себе квартиру в старом доме, сделал подобие евроремонта и с тех пор шиковал в трех комнатах с высокими потолками. Был Андрей у Эдика всего один раз, но планировку квартиры помнил довольно отчетливо.

Вышел он у автовокзала и тут же начал взбираться наверх по противоположной стороне улицы. Ни в одном из окон квартиры Вагона на втором этаже свет не горел. Оглядываясь по сторонам, Андрей прошел мимо и у гастронома случайно наткнулся на работающий таксофон.

Это было как нельзя более кстати, и он опять позвонил Эдику. На этот раз вызов пошел. После третьего гудка в трубке раздался сонный голос Вагона:

– Алло!..

– Эдик! Это я! Ты с кем болтал по телефону?

– Когда?

– Двадцать минут назад!

– Ни с кем я не болтал, я спал.

– Точно?

– Точно.

– Ты дома один?

– Конечно, один. А что?

– Ты в этом уверен?

– Да. А в чем дело?

– Еще не знаю. Нам нужно срочно встретиться.

– А что случилось?

– Потом объясню. Я буду у тебя минут через пять. Постучу три раза. Понял?

– Понял, – испуганно проговорил Вагон. – А-а!..

– Все, Эдик, жди, – сказал Андрей и повесил трубку.

На улице Льва Толстого ничего подозрительного не происходило. Андрей перешел на другую сторону улицы у гастронома, вернулся назад и нырнул во двор.

Темень там стояла жуткая, и пару минут ему пришлось торчать у ворот в ожидании, пока глаза привыкнут к темноте. В глубине двора под сигнализацией стояли две машины, в трех или четырех окнах горел свет, где-то под забором шипели кошки.

Андрей вздохнул и двинулся к подъезду Вагона. Дверь подалась почти без скрипа. На лестнице было темно и тихо. Задержавшись у истертых ступеней, Андрей прислушался и поднялся на первый этаж. В одной из квартир зарычала собака. Андрей взбежал на второй этаж, снова прислушался и окончательно убедился, что в подъезде никого нет.

Еще около минуты он пытался отыскать телефонный провод Вагона. Сделать этого ему так и не удалось. Проводка была упрятана в трубы, так что подключиться к телефону Эдика было невозможно.

Это насторожило Андрея еще больше, и, перед тем как постучать в дверь, он переложил пистолет в карман. Последние дни приучили его к тому, что за всякими пустяковыми с виду странностями как раз и таится самая серьезная опасность.

Условный стук разнесся в спящем подъезде, Андрей отступил в сторону и стал ждать. За дверью не раздавалось ни звука. Сжав в кармане пистолет, он подался к двери и постучал снова. Прошло еще несколько секунд, потом за дверью послышался едва уловимый шорох, и Вагон спросил:

– Это ты?..

– Я, – негромко сказал Андрей.

Последовала небольшая пауза, и Вагон спросил опять:

– Это точно ты?

– Точно, Эдик, – вздохнул Андрей.

Вагон вздохнул тоже, наконец щелкнул замком и открыл дверь. Андрей перегнулся через порог, окинул взглядом прихожую и только после этого нырнул в квартиру.

Вагон с испуганным видом закрыл дверь, а Андрей тем временем двинулся к кухне. Там было пусто, но он не успокоился, пока не проверил всю квартиру.

– А в чем дело? – спросил Вагон.

– Дело в том, Эдик, что я хочу знать, с кем полчаса назад ты разговаривал по телефону. И пока я этого не узнаю, мы с тобой не сможем двигаться дальше.

– Куда двигаться?

– Это пока неважно. Так с кем ты разговаривал по телефону? А?

Эдик судорожно сглотнул слюну, уставился на Андрея широко открытыми глазами и выпалил:

– Да ни с кем я не разговаривал! Я же тебе говорю, я спал!

– Я бы рад тебе поверить, Эдик, – вздохнул Андрей. – Но не могу. Потому что я звонил тебе из двух разных таксофонов с перерывом в пять минут. И оба раза у тебя было занято.