– О боже! – проговорил Вагон. – Неужели это все из-за ставок Известного? Не могу поверить!

– Я тоже, – сказал Андрей. – Но таковы факты. Помнишь, что Известный сказал нам в коридоре?

– Что «Дилижанс» нам все равно не обскакать?

– Да.

– Помню. Но я все равно не могу поверить, что Марк на такое способен. Мы с ним знакомы уже сто лет!

– А тебе и не нужно в это верить.

– Что?

– То. Если мы хотим жить, то у нас есть только один выход.

– Какой?

– Раскопать эту историю до конца. Иначе очень скоро и ты, и я погибнем в результате каких-нибудь нелепых случайностей.

– И как мы эту историю будем раскапывать? Блокнот-то сгорел. И фотоаппарат с пленкой тоже.

– Какой фотоаппарат?

– Ну, второй редакционный «Олимпус», которым Крокодил фотографировал в конторе Известного.

– Да, – кивнул Андрей, – сгорел. Но твоя менеджерша-то осталась?

– Осталась, – сказал Вагон.

– Звони ей, – посмотрел Андрей на телефон.

– А сейчас не поздно? – спросил Эдик.

– Вообще-то поздно, – вздохнул Андрей. – Но мы сейчас не в том положении, чтобы прикидываться воспитанными людьми. Известный нас с тобой вчера в «Союзпечати» видел?

– Видел.

– Как ты думаешь, он сказал об этом Новодемидову?

– Наверное, да.

– И я так думаю. А если это так, то по твою душу, Эдик, в любую минуту могут заявиться убийцы. Я вообще удивляюсь, как ты еще жив!

– Да-да, конечно, – вздрогнул Эдик, тут же хватаясь за трубку. – Уже звоню!

Он набрал номер, немного подождал и посмотрел на Андрея:

– Занято.

– Да? – покосился на часы Андрей. – Странно, звони еще.

Эдик позвонил опять, и в трубке снова послышались короткие гудки.

– У нее номер случайно не на «семерку»? – спросил Андрей.

– Что?..

– У нее номер начинается не на «семерку»?

– А-а, нет, – покачал головой Эдик и вдруг покраснел. – По-моему, дело не в этом.

– А в чем?

– Я тебе не хотел говорить, но! В общем, в субботу вечером, после похорон, я поехал не домой!

– А куда?

– К одной знакомой, – дипломатично проговорил Эдик.

– К этой, которая работает секретаршей в штабе Новодемидова?

– Нет, к другой. Это новая, ты ее не знаешь.

– О господи, – вздохнул Андрей. – Ну и что?

– В общем, мы с этой новой знакомой выбрались в тот вечер в ресторан. Я вообще-то не хотел, это она настояла.

– Ну выбрались и выбрались, – сказал Андрей. – Дело-то ваше.

– Да, – кивнул Вагон. – То есть не совсем. В общем, в этом ресторане была подруга этой самой менеджерши из конторы. Я, конечно, отворачивался и все такое, но она меня, кажется, заметила.

– Так, – вздохнул Андрей. – Поэтому ты и не позвонил своей менеджерше насчет меня в субботу и не хотел звонить в воскресенье утром?

– Да, – кивнул Вагон с опущенной головой. – Ну ты понимаешь! Наверняка эта подружка из ресторана обо всем ей доложила.

– Понимаю, – кивнул Андрей. – А при чем тут телефон?

– У этой менеджерши, – вздохнул Вагон, – телефонный аппарат с автоматическим определителем номера. Похоже, она ввела мой номер в память, и телефон автоматически дает «отбой»!

– О боже, Эдик, – вздохнул Андрей. – Твои бабы тебя погубят. Если ты, конечно, выпутаешься из этой истории. Одевайся.

– Что?

– Надень что-нибудь.

– Зачем?

– Пойдем звонить твоей менеджерше из таксофона. У гастронома один работает.

– А что толку? – печально посмотрел на Андрея Вагон. – Она все равно не станет со мной разговаривать. Ты ее еще не знаешь!

– Да я ее и знать не хочу! – психанул Андрей. – Твоя баба, ты с ней и разбирайся! Мне главное, чтобы ты выяснил у нее насчет ставки Известного.

– Легко сказать, – вздохнул Вагон. – Наверное, с утра придется ехать к ее дому с цветами и просить на коленях прощения!

– Не знаю, хоть на коленях, хоть на пузе, но ты должен разузнать у нее все.

– Я попытаюсь, – сказал Вагон.

– Буду держать за тебя кулак, – невесело усмехнулся Андрей. – Ну что, поспим часика четыре?

– Ага, – сказал Вагон. – Я сейчас принесу тебе одеяло и подушку.

С утра во вторник Вагон побрился, надушился, замазал тональным кремом свой фингал и двинулся на цветочный рынок к автовокзалу за розами. Поначалу Андрей хотел было ехать с ним, но Эдик принялся объяснять, что вымаливание прощения на коленях – это такой интимный процесс, присутствие при котором третьей стороны абсолютно нежелательно. И что это к тому же может все испортить. Андрей сказал, что подождет его где-нибудь поблизости, но Эдик уперся, как баран, и в конце концов Андрею пришлось на него плюнуть.

В результате Эдик в гордом одиночестве отправился на цветочный рынок, а Андрей – к «Союзпечати».

На этот раз Андрей в виде исключения вошел через центральный вход и без приключений попал в разгромленную редакцию. Все было спокойно, он отзвонился на пульт охраны и вскоре подыскал подходящее место для денег Лысого. После этого он сел в кресло Вагона, закинул ноги на стол, закурил сигарету и стал ожидать звонка.

Некоторое время спустя телефон зазвонил.

– Алло!.. – промычал в трубке Эдик. – Андрей! Срочно приезжай!

Мычание Эдика сопровождалось веселенькой музычкой и жизнерадостными воплями.

– Куда приезжать?

– В Луна-парк! На Конева!

– Ты что, спятил, Эдик? Ты у менеджерши был?

– В том-то и дело, что был! Ее хоронят!

– Что?! – вскочил с кресла Андрей.

– Я сразу смылся, но они за мной увязались! Я едва успел заскочить в Луна-парк! И я нашел второй фотоаппарат, Андрей!..

– Что ты нашел?!

– Они идут сюда!.. – переменившимся голосом выдохнул Эдик. – Спаси меня!

– Кто – они? – успел спросить Андрей.

– Чиполлино с обезьяной!.. – всхлипнул Вагон, и в трубке тут же раздались короткие гудки.

Посмотрев на трубку, Андрей швырнул ее на стол и бросился к выходу.

Выскочив из такси перед перекрестком, Андрей перебежал на другую сторону улицы маршала Конева и рванул к Луна-парку. Поначалу он решил, что у Эдика что-то с головой, но тот оказался прав.