Советский Союз налаживает отношения с США и с другими странами капиталистического блока, это огромный шаг вперед, но наивно думать, будто за рубежом все нас обожают и радуются сотрудничеству двух великих держав. Найдутся реакционные силы, готовые раздуть конфликт из любого, самого незначительного факта.

Нельзя давать им в руки оружие.

Ирина вдруг подумала, что жизнь налаживается по-настоящему. Светлое будущее перестало быть чем-то сказочным, вроде христианского рая. Нет, вот оно, на пороге. Гонка вооружений прекратится, освободившиеся средства пойдут на нужды народа, а новая внутренняя политика нового генсека приведет к их справедливому распределению. Не сразу, не завтра, но еще на ее веку жизнь сделается свободной и изобильной.

Благодаря антиалкогольной кампании нация протрезвеет, а когда отвалится паразит под названием КПСС с ее руководящей ролью, то пройдет и холуйство, и необходимость выносить «нужные» приговоры тоже отпадет за ненадобностью.

Эх… Ирина сделает все как надо, и не из шкурных карьерных интересов, а потому, что так необходимо для страны. Это ее долг. Только хорошо бы все-таки понять реальную степень вины несчастных жертвенных агнцев на алтарь мира во всем мире. Ведь можно дать им условно, а можно впаять и по трешке на нос с возмещением ущерба, если они действительно грубо нарушили технику безопасности.

Кирилл хотел приехать на дачу сразу после первомайской демонстрации, от участия в которой, будучи ударником труда, не имел права уклоняться, но Ирина посоветовала ему пропьянствовать Первомай в кругу друзей, как все нормальные люди. Она все-таки чувствовала себя немного виноватой за то, что ей предложили повышение, и хоть Кирилл отнесся к новости очень спокойно, Ирина хотела лишний раз подчеркнуть, что, даже заняв высокий пост, в семье она сталинизм разводить не собирается.

Договорились, что муж заберет Ирину и детей с дачи второго числа, ближе к вечеру.

В душе воцарилось удивительное спокойствие, ощущение, новое для Ирины. Всегда где-то в закоулках сознания скребли кошки беспричинной тревоги, и даже если все шло хорошо, Ирина находила о чем переживать. Например, о том, что все идет слишком хорошо, а значит, скоро будет плохо. И еще в сто раз хуже, если не поволноваться об этом заранее, авансом.

А здесь, на даче, это вдруг пропало, будто занозу вынули. Ирина жила сегодняшней минутой.

Утром второго мая, когда она мыла посуду после завтрака, в дверь вдруг постучался Степан Сергеевич, единственный обладатель телефона в дачном поселке.

– Не волнуйтесь, не волнуйтесь, все в порядке! – закричал он вместо приветствия. – Просто вашего мужа забирают на военные сборы. Он сказал, если будете перезванивать, то прямо сейчас.

Оставив Володю на попечении Егора, Ирина побежала следом за Степаном Сергеевичем к нему домой, благо он жил на этой же улице.

– А я как раз вспомнил, что ни разу не был на сборах после армии, – засмеялся Кирилл в трубке, – и вот пожалуйста, вызвали. Ты уж извини, что не приеду. Одна доберешься или Женю попросить, чтобы съездил за тобой?

– Нет-нет! – закричала Ирина. – Не беспокойся, мы спокойно доедем на электричке. А тебя надолго забирают?

– Понятия не имею. Но я сообщу, как только будет ясность.

– А почему в выходной?

– Да бог его знает, – засмеялся Кирилл. – Наверное, легче людей дома найти. Не волнуйся, Ирочка. Если что, мастер тебе передаст мою получку, я ему позвонил.

– Кирюш, ты об этом не переживай, главное, береги себя.

Кирилл фыркнул:

– Да что там со мной случиться-то может? Это же армия! Поели-поспали, в тетрадки записали. Самое страшное, потолстею. Ну все, Ирочка, мне пора. Целую тебя.

– И я тебя.

Поблагодарив хозяина, Ирина вернулась домой.

Что ж, дело житейское. Ее папе тоже периодически звонил из военкомата, как он говорил, металлический голос, и на следующий день отец, взяв кружку-ложку и смену белья, отправлялся на сборный пункт, а вечером возвращался домой.

Резервистов выкликают с большим запасом, учитывая, что половина не придет, отбирают сколько надо, а излишек отправляют по домам. Но папа был постарше и с плохим зрением, а Кирилл – кровь с молоком, такого молодца не отпустят. С тех пор как он отслужил срочную, техника шагнула вперед, наверное, ему пора пройти что-то вроде курсов повышения квалификации. Обычно, насколько Ирине было известно, такие сборы длятся месяц. Что ж, время летит быстро.

Вернувшись, она сообщила Егору, что теперь он главный мужчина в доме, пока отец на военных сборах, и стала укладывать вещи в сумки, чтобы успеть на дневную электричку, в которой народу всегда меньше, чем вечером.

Это ей страшно от мысли, чтобы спать в одной комнате с чужими людьми, вскакивать по свистку и бежать на зарядку, а для Кирилла сборы, наверное, что-то вроде смены в пионерском лагере. Пусть окунется в юность, а она тут справится. Конечно, придется каждый день сломя голову мчаться домой, чтобы забрать Володю из яселек, но что поделать… Будет планировать рабочий день так, чтобы не задерживаться, а если Кирилл не вернется до начала процесса над авиаторами, то попросит Гортензию Андреевну подстраховать. Старушка трепетно относится к воинскому долгу и с радостью выручит жену солдата.

В электричке народу действительно оказалось очень мало, Ирине удалось с комфортом сесть, и никто не тыкал ей под ноги корзинки и ящики с рассадой. Егор читал, Володя дремал у нее на руках, устав после перехода до станции, и Ирину тоже стало клонить в сон.

Она не слушала чужие разговоры, но сознание невольно отметило незнакомое слово «Чернобыль». Что это такое, рассеянно подумала Ирина и погрузилась в свои мысли.

О катастрофе она узнала только на следующее утро, придя на работу.

Страха не было. Ирина жалела погибших, до боли в сердце сочувствовала их близким, но истинных масштабов катастрофы она долго не понимала.

Коллеги обсуждали радиоактивные дожди, дозиметры, счетчики Гейгера, радиационный фон, повышенный на Петроградской стороне, Долгачев без конца рассказывал, что у его жены есть подруга-экскурсовод, которая как-то привела группу японцев на набережную, откуда они в страхе разбежались, потому что их портативные дозиметры зашкалили. Ирина решила, что он просто панику разводит, но многие коллеги всерьез собирались приобрести этот прибор, особенно после того, как пошли слухи, что радиоактивные осадки выпали и в Ленинградской области.

К концу недели из Киева прилетели Иванов с Табидзе, бывшие там на научно-практической конференции. Сказали, что в городе спокойно, паники нет, но жители очень злы на власти за то, что разрешили первомайскую демонстрацию, и вообще не объяснили ситуацию и не приказали людям оставаться дома, ведь стояла прекрасная погода, и дети дни напролет играли на улице, не подозревая, что подвергаются облучению.

Иванов с Табидзе тоже все праздники провели под открытым небом на даче у коллеги, но не грустили, ибо в аэропорту знающие люди их заверили, что полученная доза маленькая и на их мужской силе никак не отразится, а на остальное плевать.