— Нормально! — за двоих, как старший, ответил мальчик. — Спасибо Деду Морозу, подарочки что надо!

Мама с папой удивлённо поохали, разглядывая плеер и особенно Наташины волшебные часики, а Димка всё-таки исподтишка подмигнул сестре: мол, знай наших!

Потом все вместе ездили на центральную городскую площадь, к ледяному дворцу, катались на двугорбом верблюде и ели сладкую вату.

Димка же нет-нет да подначивал сестру:

— Ну, Наташенька, сколько там на твоих волшебных?

Вечером, уже после того как позвонила с поздравлениями бабушка из другого города, мамина мама, Дима вдруг снова завёл свой разговор:

— Знаешь ведь сама, что никакие твои часы не волшебные! Если волшебные, давай их проверим! Если волшебные, им ничего не страшно!

— Им ничего и не страшно! — ответила Наташа и зачем-то сняла новогодний подарок с руки.

Димка неожиданно выхватил у сестрёнки часы, зажал их в кулак, и кулаком изо всех сил треснул по письменному столу.

— Если волшебные, им никакие удары не страшны!

— Отдай! — перепугалась Наташа.

Старший брат разжал кулак и поднёс часики к уху.

— Тикают? — шёпотом спросила девочка.

Димкиино лицо странно вытянулось и побелело.

Он перепугался ещё больше, чем минуту назад младшая сестрёнка.

— Нет… — так же шёпотом ответил Димка.

И вдруг сдавленным голосом, глотая слова, попросил:

— Ты только не говори никому, ладно?! Поломка пустячная, я знаю!.. У меня есть деньги, завтра починим!.. В нашем же доме часовая мастерская на первом этаже!..

Ещё три дня продолжались праздники, никакие мастерские не работали.

На четвёртое утро Дима с Наташей пришли к часовщику.

— Вот, пожалуйста, посмотрите, — брат, как старший, протянул мастеру крошечные часики с тонкими чёрными стрелками.

— Одну минуту, — улыбнулся часовщик и быстро открыл крышку механизма.

Дима полез в карман за деньгами, он на всякий случай захватил все свои сбережения.

— Ничего не понимаю, — растерянно произнёс вдруг часовой мастер. — Здесь внутри только ледышки… И они тают…

Пятикласник Павлик делал уроки.

Его братишка, дошколёнок Василёк, возился на ковре с игрушечными автомобилями.

— Вась, ты слышал что-нибудь про десятичные дроби? — спросил вдруг Павлик.

— Нет, — ответил Вася.

— Счастливый! — позавидовал старший брат.

Девочку Таню однокласник Игорёшка пригласил в гости, на день рождения.

Танюшка по дороге из школы купила набор разноцветных карандашей, в подарок имениннику. Бабушка выбор одобрила.

— Главное — чтобы от души! — сказала она.

— Бабуля, а что тебе дарил наш дедушка? Ты помнишь? — вдруг спросила Таня. — Вы же учились в одном классе, правда?

Бабушка почему-то немного смутилась, а потом рассказала, как в третьем или четвёртом классе дедушка… тогда ещё мальчишка, конечно, слепил крошечного смешного снеговичка, в палец ростом. Вот этот снеговик и стал для неё подарком в день рождения!

— Здорово! — даже слегка позавидовала внучка.

Потом Таня села готовить уроки на завтра. Листая учебник ботаники, она вдруг живо представила, как маленький дедушка старательно лепит свой сюрприз, потом ставит его на блюдечко, дома раскрашивает акварельными красками, а чтобы не растаял раньше срока, прячет в морозильнике…

— Бабуль! — девочка бросилась в кухню. — Понятно, что дедушка прятал свой подарок в холодильнике до лета, ведь твой день рождения в июле! Но как он его донёс потом по жаре?

Бабушка покачала головой, улыбнулась и открыла дверцу старого морозильника. В самом дальнем углу на блюдечке стоял крошечный, ростом в палец, снеговик.

— Он мне отдал свой подарок уже потом, после института, когда мы поженились… — сказала бабушка.

Над слабаками и неумехами смеются, если их мало. И особенно, если он всего один такой среди сильных, ловких и смелых.

Серёга вовсе не хотел, чтобы над Вовкой Жмакиным смеялись. Он и не думал предавать Вовку. И, если разобраться, какое же здесь предательство?! Да, он никому ничего не говорил до поры до времени.

А только ведь могло же вообще ничего не получиться? Могло запросто!

Нет, не могло!

Отец правильно сказал, что всё дело во времени.

Пройдет лет шесть… Ну, не шесть, пусть хоть двадцать или тридцать… нет, года два, наверное, хватит, если очень постараться, и он поднимет над головой эту противную чугунную пудовую гирю, которую пока что и с места-то сдвигает только двумя руками. И Вовка, в конце концов, Серёге вовсе не друг, просто они в строю рядом стоят. Хотя это дела не меняет.

— Ну канат — это понятно… — сказал тогда папа. — А остальное как? «Конь» там гимнастический, «козёл» и прочие звери?

— Прочие звери нормально, — объяснил Серёга. — До «коня» мы ещё не допрыгали, а на «козле» многие кувыркаются…

— Выполняете кульбиты с переворотами? — не понял папа.

— Да нет, садятся так со всего разбега, а потом — кувырк!

— A-а…

— На канате же только мы с Вовкой и не можем…

— По канату, — поправил отец, хотя и это дела не меняло.

— Я не понимаю, — вмешалась в разговор мама, которая, оказывается, всё слышала, хотя находилась в кухне. — Я просто не понимаю, что тут такого особенного! Если бы ребёнок отставал по математике, а то он просто не умеет лазать по канату! Он ведь у нас, кажется, не обезьяна?

Наверное, где-нибудь в цирках и зоопарках обезьяньи Мамы говорят обезьяньим папам совсем противоположное:

— Если бы ребёнок не мог лазать по канату, а то он всего-навсего не умеет считать до десяти!

— Канат — это тоже важное дело, тем более что в классе только они с Вовкой не могут по нему до потолка забраться, — серьёзно возразил отец, и Серёга понял, что такое голос разума, о котором долго рассказывала Анна Михайловна на классном часе. — Но дело это такое, что за один день не сделаешь. Главная загвоздка во времени, всё произойдёт постепенно.