Между тем Оскар, хотя и не делал попыток приударить за Никой, ни на день не оставлял ее своим вниманием и усердно играл взятую на себя роль ментора. Он водил ее на выставки, представлял своим приятелям и знакомым из мира фотобизнеса, но самое главное, регулярно просматривал отснятый Никой материал и давал очень дельные советы настоящего профессионала. Его редкие похвалы окрыляли девушку и еще больше разжигали ее энтузиазм.

И все же порой Нику начинали одолевать сомнения. Конечно, ей очень нравилось интенсивно работать, совершенствовать свое мастерство и мечтать о прекрасном будущем. Но вот бесконечные вернисажи, презентации и фуршеты, которые, по заверениям Оскара, являлись неотъемлемой частью ее «раскрутки», не доставляли никакого удовольствия. Ее начала беспокоить необходимость постоянно поддакивать богемным дяденькам и тетенькам, которые вели меж собой заумные беседы, не затрагивавшие чувств и не вызывавшие эмоций. Ее тошнило от неизбежных заискиваний, и все труднее становилось прикладывать усилия, чтобы понравиться, произвести впечатление, вписаться в обстановку. Теперь-то Ника понимала, что тусоваться – это колоссальный, изматывающий труд, и он ей совершенно точно не нравился.

Неожиданно в ушах ее снова зазвучал суровый голос бабушки: «Пытаться жить жизнью, которая тебе не по душе, – это утопия, Вероника. – Рано или поздно тебя постигнет разочарование. Ты станешь сожалеть о бестолково потраченном времени и о тех обыкновенных радостях, которые ты за это время прошляпила».

И Ника совершенно точно знала, что именно она может прошляпить – ее добрые отношения с Юрием и робкий роман с Иваном уже дышали на ладан.

«Но что же мне тогда делать? – растерянно подумала она. – Отказаться от всех своих устремлений и вернуться в приемную «Фотоателье номер 44»? Снова ходить в скверик, щелкать семейные парочки и терпеливо ожидать, когда для меня где-нибудь освободится место инженера-конструктора?»

Если еще недавно такая перспектива казалась Нике единственно возможной, то теперь она ее откровенно испугала.

– Приятно видеть, что тебе близка философская созерцательность и эмоциональная полнота любования красотой бренного мира, – услышала Ника голос Оскара и немедленно вынырнула из своих размышлений.

«Господи, какое еще любование? – с тоской подумала она. – Какой бренный мир? Я не хочу ничего созерцать, а хочу участвовать в процессе».

От всех своих нелегких дум Ника ужасно расстроилась. Вероятно, огорчение отразилось в ее глазах, потому что Оскар приобнял ее за плечи и участливо спросил:

– Ты плохо себя чувствуешь?

– Да! – выпалила Ника. – Я очень плохо себя чувствую. У меня страшно болит голова. И еще зуб, – добавила она и для убедительности приложила к щеке ладонь.

На самом деле ей не терпелось поскорее остаться одной, чтобы спокойно обдумать свои новые ощущения. Господин Данцевич, сам того не ведая, подбросил ей идею, как увильнуть от очередного обязательного мероприятия, и Ника уцепилась за нее, как за спасательный круг.

– Ах, какая жалость, – с ноткой недовольства в голосе произнес Оскар. – Теперь придется в корне менять программу на вечер. Видишь ли, Вероника, сегодня я собирался показать тебе мою московскую студию. Хочу посмотреть, что ты о ней скажешь. Впрочем, это я немного лукавлю: даже не сомневаюсь, что она тебе понравится – там все абсолютно шикарно.

«Вот только этого мне и не хватало», – чуть не закричала Ника и окончательно пала духом. Оскар, естественно, принял ее несчастный вид на свой счет. Полагая, что она испытывает чувство вины за то, что нарушила его планы, он поторопился проявить благородство.

– Полно, полно, – добродушно проворковал он. – Я все понимаю и не сержусь. Мы можем поехать ко мне домой завтра или даже послезавтра. Я хочу, чтобы ты получила от визита настоящее удовольствие, но для этого тебе прежде следует избавиться от зубной боли.

Он многозначительно улыбнулся, потом осторожно взял Никину руку и поднес ее к губам. После этого господин Данцевич проводил девушку до своей машины и приказал шоферу как можно скорее доставить ее домой. Ника удобно устроилась на заднем сиденье, откинулась на мягкую спинку и закрыла глаза. На душе было муторно, а в голове теснилось столько противоречивых мыслей, что сосредоточиться на чем-то конкретном никак не удавалось.

Добравшись до дома, Ника налила себе стакан холодного молока и уселась на диван с твердым намерением проанализировать свои ощущения. Надо было срочно решать, как быть дальше. Однако затея ее потерпела провал, еще не начавшись, потому что в ту же минуту на голову ее посыпались бесконечные телефонные звонки.

Первым позвонил Оскар, который сообщил, что за последний час в его планах внезапно произошли кардинальные изменения и он срочно уезжает на пару дней в Финляндию.

– А тем временем тебе, Вероника, предстоит серьезно поработать, – добавил он на прощанье. – Когда я вернусь, в Москве будет находиться один мой старый знакомый, известный французский издатель. Я собираюсь тебя ему представить. Насколько я знаю, он сейчас готовит большой печатный проект по заказу ЮНЕСКО, и его интересуют качественные снимки на молодежную тему. Думаю, тебе необходимо как следует подготовиться к этой встрече.

Кажется, он начисто забыл о том, что Ника «заболела» и надо бы спросить о ее самочувствии. Но девушка не обратила на такую мелочь особого внимания. Главное, визит в студию Оскара теперь откладывался на неопределенное время, а значит, у нее появилась возможность обсудить этот момент с Женькой и выработать дальнейшую стратегию поведения. Кроме того, поставленная перед ней новая задача показалась Нике страшно интересной. Она сразу же взбудоражилась и мгновенно придумала, куда ей лучше всего отправиться в поисках подходящих сюжетов. Решив, что начнет с Воробьевых гор, она уже готова была сорваться с места, но вовремя опомнилась. Хотя было еще довольно светло, день все же близился к концу, и скоро для хороших снимков уже будет недостаточно освещения. Вздохнув, Ника поплелась на кухню, намереваясь сварганить себе какой-нибудь нехитрый ужин, но тут снова зазвонил телефон. На этот раз в трубке раздался зловредный голос Евгении:

– Как, неужели мисс «Золотой объектив» сидит дома? А творческая тусовка – она без тебя не загнется?

В последнее время подруги почти не встречались, и все из-за того, что у Ники совершенно не было свободного времени. Евгения, естественно, на нее обижалась, ревнуя к новому образу жизни.

– Ничего, в этот раз как-нибудь обойдутся без меня.

– А чего у тебя мобильник не отвечает? Разрядился, небось?

– Небось, – согласилась Ника, доставая из ящика кухонного стола зарядное устройство.

– Вот раньше такое могло случиться только со мной, а ты у нас была страшно организованная. Вижу, богемная жизнь не идет тебе на пользу.

Ника только усмехнулась. Ей и самой хотелось поговорить с Евгенией об этой самой жизни, но, конечно, не по телефону.

– Жень, а приезжай сейчас ко мне, – предложила она. – Что-то давненько мы с тобой не сплетничали. Кстати, у меня есть пастила! Правда, порядком подсохшая, но еще вполне съедобная.