Это был первый случай использования выражения «огненная буря», ставшего впоследствии общепринятым. Прежде для этого известного с давних времен явления в огненной войне не существовало своего обозначения. Теперь же оно было описано в статье так, как будто автор имел возможность присутствовать на месте, где разразилась эта катастрофа: «Так как во многих случаях огонь прорывается через крыши горящих зданий, образуется столб нагретого воздуха высотой более 4 километров и диаметром более 2,5 километра. Этот столб не находится в состоянии покоя, он постоянно подпитывается за счет поступающего снизу более холодного воздуха. На расстоянии 2 – 2,5 километра от области пожаров за счет этой искусственной тяги скорость ветра растет до значений от 18 до 50 километров в час. При этом в самой зоне пожара скорость ветра должна быть значительно выше, поскольку были случаи, когда вырывались с корнем деревья толщиной до метра в диаметре. Очень быстро температура достигает точки возгорания, и вся внутренняя область взрывается огнем. В этом огне все сгорает практически без остатка, то есть не остается ничего от только что горевших материалов. И только через два дня земля остывает настолько, что к этому району можно приблизиться».

Редкое пророчество сбывалось с удивительной точностью. Но в то время рассказ об огненной буре вряд ли задел сердца досужей публики, поскольку мало кто в него поверил. И в то же время в результате имели место долгие споры среди специалистов о новой опасности и мерах борьбы с ней. Как следствие, с самого начала зажигательные бомбы, правда пока еще теоретически, справедливо были отнесены к классу оружия ведения войны огнем. В качестве целей их применения, в дополнение к фугасным и химическим бомбам, были названы районы жилых построек, которые следовало уничтожать.

В связи со сказанным выше вызывает удивление тот факт, что на первом этапе войны оба ее главных участника, Германия и Англия, явно склонялись к применению в первую очередь фугасных боеприпасов. Но этому можно найти объяснение: от открытия пороха и вплоть до изобретения атомной бомбы применяемое военными оружие было основано главным образом на силе взрыва. За века это стало традицией, и теперь военные явно недооценивали прочие виды оружия. В любом случае всякая новая война начинается с применения тактики и вооружения, с которыми была закончена война предыдущая. Например, со времен Первой мировой войны очень мало было известно о практическом применении других видов боеприпасов, за исключением фугасных. Зажигательное и в меньшей степени химическое оружие представляли собой почти неизведанную область.

В первые дни Второй мировой войны стороны продемонстрировали похвальную сдержанность и воздушная война еще только набирала обороты на пути к роковому курсу. Во время первых воздушных налетов, которые осуществлялись пока еще незначительными силами, каждая из сторон считала своим долгом предупреждать противника в случае использования нового вида зажигательных боеприпасов. И это несмотря на то, что прежде сведения о них держались в строгом секрете. Таким образом, обе стороны предпочитали жертвовать фактором внезапности, который, как известно, является одним из наиболее важных в ведении войны.

Именно таким образом, на очень раннем этапе войны, во время первых рейдов английских самолетов на прибрежные города на северо-западе Германии, немцам стало известно о наличии у англичан на вооружении 3-фунтовых термитных зажигательных бомб.

Однако вплоть до начала наступления немцев на Западе зажигательные бомбы не применялись в массовом количестве. Пока не совсем понятно, было ли это вызвано мудрой сдержанностью или просто неготовностью бомбардировочной авиации к такого рода войне. Но, так или иначе, можно предположить, что причина здесь не только в технической неготовности. Вероятно, страх перед непредвиденными последствиями авиационной войны, войны пожаров, в случае ее развязывания тоже сыграл свою роль. И даже после того, как однажды было принято решение взять курс на разрушительную воздушную войну, долгое время командование авиации отдавало предпочтение фугасным бомбам, считая их более эффективным средством поражения противника.

Во время Битвы за Англию руководство люфтваффе еще не было готово прислушаться к голосам тех, кто подвергал сомнению доминирующую роль фугасных боеприпасов и отдавал предпочтение зажигательным бомбам как оружию большей эффективности. Понимание реальных возможностей современного зажигательного оружия и его применения пришло только тогда, когда люфтваффе было уже поздно что-либо предпринимать для того, чтобы использовать его в своих интересах.

Командующий 2-м воздушным флотом фельдмаршал Кессельринг, отвечавший в основном за проведение операций против Англии, писал в своих мемуарах: «Мы, как позже и союзники, переоценивали эффект применения фугасных бомб». Переходя к вопросу использования зажигательных бомб, он пишет: «Зажигательные бомбы являлись более эффективным оружием. Они сбрасывались тысячами и даже сотнями тысяч над определенной территорией, которую начавшиеся в результате пожары могли уничтожить полностью, в то время как применение фугасных бомб в этом случае давало лишь частичный эффект».

Самолеты люфтваффе привыкли брать зажигательные бомбы всего лишь как дополнительный груз. Основным боеприпасом всегда считались фугасные бомбы. Такого правила придерживались даже при проведении трех так называемых больших налетов на Лондон. Так было при атаке на доки и рынок 7 сентября 1940 г., во время налета на район Сити, в котором, казалось бы, особенно эффективным оружием могли стать зажигательные бомбы, поскольку это был в чистом виде рейд террора. Так было и в самом мощном налете на столицу Англии в ночь с 10 на 11 мая 1941 г., когда ударам подверглись различные военные и промышленные объекты, в частности железнодорожные станции и склады.

На первом этапе авиационной войны, а именно 14 мая 1940 г., самолеты люфтваффе сбросили на Роттердам 98 тонн фугасных бомб. При этом совсем не применялись зажигательные бомбы. В ночь с 15 на 16 октября 1940 г. на Лондон было сброшено 386 тонн фугасных и 70 тонн зажигательных бомб, то есть соотношение составило 11:2. В ночь с 14 на 15 ноября на Ковентри было сброшено 500 тонн фугасных и 30 тонн зажигательных бомб (в соотношении 33:2). Наконец, во время налета на Лондон в ночь с 10 на 11 мая 1942 г. было сброшено 400 тонн фугасных и 98 тонн зажигательных бомб (в соотношении 4:1).

В период с 6 по 19 сентября 1940 г., во время дневных налетов на Лондон было применено 5187 тонн фугасных и 690 тонн зажигательных бомб (в соотношении 33:4). В период с 8 по 31 августа, во время непрерывных воздушных рейдов на Южную Англию было использовано 43 тысячи тонн фугасных и всего 1600 тонн зажигательных боеприпасов. С января по май 1942 г., когда систематические налеты на территорию Англии пришлось прекратить, было сброшено еще около одной трети от этого количества.

Приведенные цифры демонстрируют, почему англичанам не пришлось бороться с обширными районами пожаров, в худшем случае их службы имели дело с одним или двумя локальными очагами возгорания.

Представители командования британской бомбардировочной авиации тоже поняли значение применения зажигательных бомб довольно поздно, да и то с неохотой и под очевидным давлением. После завершения первой серии воздушных налетов на прибрежные города Германии весной 1942 г. стало явно видно несоответствие между результатами применения фугасных и зажигательных боеприпасов. И тогда штаб Королевских ВВС признал зажигательные бомбы более эффективным оружием для рейдов против крупных городов. Налеты на Любек и Росток полностью подтвердили эту точку зрения.