других женщин и предпочитала проводить время вместе с сыном или за чтением, тогда как наложницы и жёны правителя тратили свои дни на сплетни и хвастовство. Лейс с теплотой вспоминал их с матерью прогулки по саду внутреннего двора и её рассказы о птицах. Делия умело изображала их пение, а потом, когда скворец или свиристель заводили свои трели, спрашивала у него, кто поёт. Лейс расстраивался, когда не мог угадать, а когда получалось – с хохотом бросался в объятия матери.

Лейс Савлий, как и всякий здоровый мужчина, любил женщин, но при этом не терпел глупости и лицемерия, свойственной бездельницам, живущим в роскоши. Он хотел, чтобы рядом с ним была верная подруга, а не рабыня для плотских утех. К сожалению, ничего иного от женщин, приближённых ко двору правителя, ждать не приходилось. Из года в год мужчина с большим трудом удерживал оборону от новых посягательств отца. Гафур то и дело начинал расхваливать чьих-то дочерей или какую-нибудь из особо примечательных рабынь, добытых в очередном походе, но Лейс не слушал. Ему хватало и того, что когда-нибудь в его владение перейдёт внушительный гарем Савлия старшего. От одной мысли начинало крутить живот.

Когда большинство заседателей во главе с правителем покинули зал, Лейс тоже стал собираться. От совместного обеда с отцом он отказался, намереваясь заскочить в трактир торгового квартала, а оттуда, чтобы лишний раз не появляться у себя, направить приказ слугам собирать вещи. Ожидалась поездка в восточные земли Эгриси. При других обстоятельствах он, возможно, всячески пытался бы избежать командировки, но то был не его случай.

Приняв у слуги свой камзол и саблю, мужчина вышел в коридор.

– Эфенди, – донёсся до его слуха ровный, безэмоциональный голос человека, который не стремился угодить и не испытывал благоговения перед принцем крови.

Лейс обернулся. Чуть заметно кивнув человеку, он зашагал вперёд, ожидая, пока тот поравняется с ним.

Из тени вышел невысокий худой мужчина в тёмном невзрачном костюме. Казалось, он желал оставаться неприметным на фоне каменных стен. Таинственности его образу добавляли растрёпанные тёмные волосы, сильно закрывавшие лицо.

– Говори, – коротко приказал принц.

Человек продолжил также спокойно:

– Каллиопа больше не работает в булочной. Неделю назад её выгнали за шашни с хозяином, – он сделал паузу, позволяя Лейсу оценить сказанное. – Некоторое время она работала у Мадия, помогала с витражом, а вчера вышла замуж.

– За кого?! – Лейс остановил его, хватая щуплого шпиона за грудки. – Разрази тебя бездна, говори!

Невзирая на своё щекотливое положение, человек, которого прижал к стене соперник в два раза крупнее его, продолжил, не моргнув и глазом:

– Её муж – Олгас Малик Табиб, придворный врач. Вчера они поженились в нашей церкви по всем правилам, господин.

Лейс опомнился. Он разжал стальную хватку и в ту же секунду отёр ладонью лицо, вглядываясь в пустоту перед собой. Он не мог объяснить этот странный порыв даже самому себе. Новость одновременно разозлила его и на какое-то мгновение прожгла грудь чем-то сродни отчаянию.

– Олгас Табиб, значит, – гневно процедил Лейс. Он резко обернулся на шпиона, стоявшего рядом, и провёл рукой по вороту его кандуры, наскоро поправляя смятую им одежду. Похлопав парня ладонью по плечу, он пару раз кивнул сам себе и зашагал к лестнице. Требовалось увидеть всё своими глазами.

ГЛАВА 15 Разоблачение

Мало кому из тех, кто имел радость проходить мимо лаборатории Табиба, доводилось слышать оттуда что-то, кроме ворчания, ругани, шума разной степени громкости, грохота, стуков, хлопков и реже – взрывов. Олгас не отличался гостеприимством и уж тем более – не имел привычки мило беседовать с дамами. Стоило лишь жениться, чтобы взглянуть на себя другими глазами.

– Кобальтовое стекло, дорогая Калли, не так-то просто получить, – говорил он, разливая по колбам отстоявшееся вещество с толстым слоем осадка на дне бутылки. – Мадий, конечно, знаток ремесла, но даже ему приходится заказывать синие стёкла у египетских мастеров.

– Да, но если применить спекание кварцевых смесей или силикатов с соединением кобальта, – отвечала девушка, поддерживая сосуд, чтобы не трясся и ни одна капля ценного вещества не упала на стол, – то можно добиться нужной синевы без необходимости возить стекло издалека.

– Тебе известны подобные опыты?

– Отец рассказывал мне, что сирийцы не так давно стали применять эту схему в работе, но сама я ничего подобного не делала, поэтому так и не решилась рассказать о ней Мадию.

– Всё, что ты говоришь, звучит здраво, дорогая – Табиб тяжело выпрямился, потирая затёкшую спину. – Будь у меня побольше свободного времени, я бы обязательно поставил такой опыт.

– Я расскажу отцу! – вызвался Джамиль, который суетился тут же, закупоривая колбы. – В его деле экономия превыше всего. Много стекла бьётся в процессе. Если можно будет не платить за доставку, он очень обрадуется.

Олгас скривился на него.

– Да? А я-то, старый дурак, считал, что в его деле главное – аккуратность.

– И это, конечно, тоже, но случайности происходят чаще, чем хотелось бы, господин, – признался парнишка.

Втроём за короткое время они успели навести порядок в комнате. Табиб не любил, когда к нему приходили уборщицы. Он знал, что им нельзя доверять, а потому запустение царило в этом месте многие годы. С появлением Каллиопы всё изменилось. Совсем скоро старик понял, что девушка не подведёт, что квасцы и киноварь останутся на своих местах, что она не станет приближаться к мышьяку и ртутным соединениям, что не позарится на блестяшки, приняв горные минералы за драгоценные камни, а переработанные образцы металла – за золото.

Предложение жениться на Калли поначалу обескуражило его не меньше, чем саму девушку, но совсем скоро старик понял: иначе ему не удастся выполнить волю друга. Они постарались не привлекать внимания к событию, но шпионы Лейса не были бы шпионами, если бы не сумели разнюхать всё и вовремя доложить, куда следовало.

– А теперь нам надо идти, – проговорил Олгас, перекидывая через плечо две тяжёлые сумки. – Ничего не бойся, сюда редко заходят посторонние. Если что-то понадобится, можешь пройти в корпус прислуги – там тебе помогут.

– Вы надолго? – спросила Калли, немного тревожась.

– До вечера, – Табиб коротко глянул на помощника, по уши завешенного поклажей. – Ты свободна делать что пожелаешь, Каллиопа. Если не хочешь оставаться здесь, то можешь уйти в город, а вернуться на закате.

– А если кому-то понадобится врач?

– Тогда они очень удивятся, – Табиб с минуту чесал подбородок, затем выставил палец вверх, осенённый догадкой, и схватив со стола листок пергамента, спешно накарябал на нём несколько слов. – Покажи это царскому слуге, если