Судья кивнула и флегматично поинтересовалась у ответчика:

–У вас есть вопросы?

–Да!– Он вскочил и воинственно оттопырил бороду.– Все на отца записано! Мать ничего не делала, дома сидела да пироги пекла. Так что нечего тут!

Моя клиентка и впрямь зря не настояла, чтобы половина была сразу оформлена на нее. Как говорится, на любовь надейся, а договор заключай.

Однако это не лишало ее права собственности.

–Ответчик,– поморщилась судья.– В чем вопрос?

Гном на несколько мгновений завис, упрямо мотнул головой и повторил:

–Это все мое!

Судья задумчиво хмыкнула:

–Садитесь, представитель истца. А вы, ответчик, что можете добавить?

–Ничего я не признаю! Это все отцово наследство, оно мне должно достаться!

–Неужели?– процедила судья ядовито.– Значит, вы считаете, что вашей матери в доме не принадлежит ни кусочка?

–Ну да,– пожал широкими плечами «заботливый сын».– Пусть вообще убирается из дома! Я его продать хочу.

Рядом со мной тихо всхлипнула гномка, и я успокаивающе сжала ее руку.

Увы, нет никаких гарантий, что ребенок хороших родителей тоже вырастет хорошим.

–Ваша мать – пожилая женщина,– продолжила судья и карандашом по столу постучала.– Куда она, по-вашему, пойдет?

–А мне какая разница?– буркнул гном.– Дом мой, что хочу, то и делаю.

Судья нахмурилась, однако больше ничего не сказала.

Я мысленно потерла руки. Дурин Мастерсон из тех, кто сам себе яму выроет – только не мешай. Я же собиралась еще и лопату ему вручить.

–Ваша честь, разрешите задать ответчику несколько вопросов?– поинтересовалась я, стараясь улыбаться не слишком хищно. Не хотелось, чтобы рыбка сорвалась с крючка.

Судья прищурилась:

–Задавайте!

–Ответчик, а почему вы не обратились к нотариусу?

Будь он поумнее, сослался бы на юридическую неграмотность или горе от потери отца. Дурин же насупился и буркнул:

–А зачем? Наследство все равно мое!

Ну-ну.

–Значит, вы готовы нести все правомочия собственника дома?

–Я в ваших мудрствованиях не понимаю. Дом – мой!

–Ответчик,– вздохнула я.– А вам известно, что собственник имеет не только права, но и обязанности? Например, обязан должным образом оплачивать коммунальные счета…

–Я и плачу!– перебил он и тут же поправился:– То есть матери деньги даю, а она платит.

–Неужели? А где вы работаете?

Он насупился:

–Не ваше дело! Главное, что коммуналка оплачена. Что вам еще надо?

–Мне – ничего.– Я помахала в воздухе стопкой бумаг с печатями и грозными заголовками вроде «Предупреждение!».– А вот «Альвхеймоблэнерго» желает взыскать с собственника дома немалую сумму в качестве штрафа за поврежденный электросчетчик. Вы готовы платить?

–С какой стати?! Я там даже не живу!– выкрикнул он и с ненавистью взглянул на мать.– Эта курица там что-то напутала, пусть она и платит. Или пусть обрезают свет! Мне-то что?

Я повернулась к судье.

–Ваша честь, у меня больше нет вопросов к ответчику. А наша сторона желает изменить исковые требования. Поскольку ответчик не принял наследство ни у нотариуса, ни фактически, что он сам признал, то истице должен принадлежать дом полностью.

–Что?!– возопил гном и побагровел.– Да ты… Да я тебя!..

Судья смерила его задумчивым взглядом, тонко улыбнулась и проговорила холодно:

–Ответчик, ведите себя в заседании прилично! Стороны, есть возражения против немедленного рассмотрения дела по существу?

–Нет, ваша честь!– браво отрапортовала я.– Мы готовы.

Дурин Мастерсон только кулаки сжал…

* * *

Показания свидетелей неожиданностей не принесли.

Домовой Пит выступил с блеском, а мастер Оррин бесхитростно признался: «Брина – справная хозяйка. И всегда переживает, если что в доме не так. А как может быть все в порядке, когда хозяина нет? Как умер он, так все наперекосяк и пошло. То замок заклинит, то стекло лопнет, то труба размерзнется… Я-то всегда помочь готов. Если по-честному, то я бы к Брине посватался. А что? Я холостяк, она честная вдова…»

На этих словах моя клиентка густо покраснела и заерзала, а домовой встрепенулся и эдак оценивающе окинул мастера взглядом.

Кажется, госпожу Мастерсон скоро можно будет поздравить…

Со стороны Дурина свидетелями были его дружки, которые якобы часто помогали ему по хозяйству. Впрочем, они даже не могли назвать, сколько в доме комнат, и описать обстановку, так что веры их словам не было никакой.

Судья удалилась в совещательную комнату всего на полчаса.

И вот уже: «Встать, суд идет!.. Оглашается резолютивная часть решения по гражданскому делу… Исковые требования удовлетворить в полном объеме…»

Судья Мышкина дочитала, скороговоркой объяснила порядок обжалования решения и ушла на обед.

А клиентка схватила меня за руку.

–Спасибо! Спасибо!– повторяла она бессвязно и вытирала ладонью бегущие по щекам слезы.– Если бы не вы… Не знаю, как бы!..

Для меня дело было вполне заурядным, одно из сотен подобных. Для Брины Мастерсон – можно сказать, вопрос жизни и смерти.

–Удачи вам, госпожа Мастерсон,– пожелала я тепло.– Уверена, теперь все у вас будет хорошо.

И взглядом указала на мнущегося в стороне мастера Оррина.

Она порозовела, кивнула и – я глазам своим не поверила!– стрельнула взглядом в мастера.

Я развеселилась. Кажется, тронулся лед!..

Едва мы вышли из зала, как наперерез нам кинулся Дурин с криком:

–Что, судье на лапу дала?! Тварь! Думаешь, это так тебе с рук сойдет?

Громко у него получилось, надрывно. Все, кто был в коридоре, обернулись.

Я реагировать не стала.

–Да я тебя!..– продолжал надрываться неугомонный гном, кажется, изрядно принявший «для храбрости».

–Эй, полегче, парень!– попросил дежурный полицейский, толстый и неповоротливый.– А то посидишь в обезьяннике, охолонешь.

У меня в сумке загудел телефон, поставленный на беззвучный режим.

–Привет,– сказала я, едва взглянув на номер абонента.– Ты что-то хотел? Я в суде.

–Привет,– отозвался Артем приглушенно.– Тогда я быстро. Хочешь завтра на концерт Гармарны сходить? У меня есть два билета.

–У меня дежурство,– вздохнула я, отходя в сторону.– До пяти я занята.

–Не проблема,– тут же отозвался он.– Я заеду за тобой на работу. Как раз успеем до концерта перекусить. Так что, пойдешь?