Чуть не споткнулась о проклятые мужские тапки, которые упрямый Нат так и не убрал. Ругнулась под нос, но на воспитательные беседы не было сил.

На ходу расстегивая блузку, я толкнула прикрытую дверь кухни… и наткнулась на два обалдевших взгляда. На меня таращились мой Нат и незнакомый домовой, который едва не облился чаем.

Проклятие! Совсем забыла.

Я захлопнула дверь, выдавила: «Минуту!»– и быстро привела себя в порядок. Застегнула пуговки, пригладила волосы… И, не без труда нацепив на лицо отстраненно-деловое выражение, вновь зашла на кухню.

–Добрый вечер!

–Кхе-кхе, добрый,– отозвался незнакомый домовой, пряча взгляд.

Нат укоризненно покачал головой и пробормотал:

–Совсем девка заработалась…– Приятель толкнул его локтем в бок, и Нат спохватился:– А это Пит, мой друг. Он кое о чем узнать хотел.

Я кивнула, повела носом и поинтересовалась:

–Что у нас на ужин?

Если уж работать за еду, то пусть она будет вкусной и обильной!

Домовые переглянулись – и сорвались с места… Они за пять минут заставили стол разносолами.

–Рассказывайте,– вздохнула я, навалив на тарелку побольше еды.

–Сначала поешь!– всполошился Нат и палец воздел.– Когда я ем – я глух и нем.

Есть хотелось нестерпимо, так что спорить я не стала.

Домовые устроились на подоконнике с чашками и вели негромкую беседу о каких-то своих делах.

Наконец первый голод был утолен. Я помахала Нату вилкой и скомандовала:

–Начинайте!

Пит посерьезнел и пригладил бороду.

–Я уже, почитай, сорок лет у семейства Мастерсонов служу. И все хорошо было, хозяева хорошие, дом справный… Только умер хозяин. Уже второй год как.

Я кивнула – мол, продолжайте – и налила себе кофе.

–Ну вот,– вздохнул домовой.– А молодой хозяин беспутный совсем оказался. Пьет, буянит, мать почем зря обижает. Кричит, мол, я тут хозяин! А какой из него хозяин? И гвоздя за год не забил!

–Погодите,– подняла руку я.– Когда ваши хозяева купили дом?

–Да как можно – купить?!– всплеснул руками он.– Сами построили, как полагается.

–Прекрасно. Кто строил? Муж с женой? Кто-то из них еще до брака? Родители?

–Хозяева, вдвоем,– чуть ли не обиделся домовой.– Как же ж можно – семейный дом и поодиночке?

–Всякое бывает,– ответила я спокойно.– Значит, муж с женой строили… Завещание муж оставил?

–Нет,– совсем пригорюнился домовой.– Хозяин все собирался, собирался… И никак. Молодым помер, сердце прихватило. А хозяйка теперь у сына живет вроде как на птичьих правах. А он слабину почуял – и изгаляется! Тьфу.

Нат ткнул приятеля локтем в бок.

–Эй, нечего в доме плеваться!

–Извини,– буркнул Пит.– Как подумаю – такое зло берет! Я бы ушел давно, только на кого я хозяйку брошу? Совсем же без меня пропадет.

И украдкой смахнул слезинку кончиком бороды.

–А родители вашего хозяина живы?– уточнила я.– Может, другие дети есть?

–Нет никого,– покачал головой Пит.– Родители хозяина давно уже на последней ладье уплыли. А он только хозяйку любил. Боги им других детишек не дали, только Дурина этого. Говорил им, нельзя сына так называть! А они, мол, имя хорошее, легендарное… Эх!

Домовой совсем пригорюнился.

–Кто поддерживает порядок в доме после смерти хозяина?– продолжала допытываться я.

–Да хозяйка, конечно!– махнул рукой домовой.– Кто ж еще? Ну я как могу помогаю, и мастера местного она звала. Огород там вскопать, деревья спилить… Мне ж такое не под силу. А Дурин пальцем о палец не ударит. Лодырь! И в кого он такой? Родители хорошие и для единственной кровиночки ничего не жалели. А он…

И отвернулся.

Я могла бы сказать, что родители наверняка слишком ему потакали, закрывали глаза на многое, и далее в этом духе. Но зачем? Судить – это не ко мне.

–Вашей хозяйке полагаются три четверти дома,– заметила я негромко.

Пит вновь чуть не облился чаем.

–Как – три четверти?!

Я пожала плечами и растолковала предельно кратко:

–Дом построен в браке, а значит, половина уже принадлежит госпоже Мастерсон. Вторая половина делится поровну между наследниками по закону. В данном случае это жена и сын.

Домовой подвигал бровями, что-то подсчитал на пальцах… И поднял на меня недоверчивый взгляд.

–Так-то оно так. Только дом на хозяина оформлен был. Разве ж не сын – единственный наследник?

–Нет,– качнула головой я.– Наследники первой очереди – дети, родители, супруг и супруга в равных долях.

Именно поэтому я выясняла, живы ли родители и нет ли детей от других браков.

Домовой вдруг дернул себя за бороду и взвился:

–Так он, выходит, мать из дому гонит, а дом-то ему и не принадлежит?! Ах он!..

–Ему принадлежит одна четвертая часть,– поправила я педантично.– Но выгнать вашу хозяйку он, разумеется, не вправе. Только для оформления своей доли ей придется обратиться в суд.

–Зачем?– вытаращил глаза Пит.– Раз ей по закону положено…

–Затем, что в шестимесячный срок после смерти мужа госпожа Мастерсон должна была подать заявление нотариусу. Поскольку она этого не сделала, теперь надо доказывать, что она фактически вступила во владение и пользование наследственным имуществом.

Чтобы это переварить, домовому потребовалось несколько минут. После чего он решительно кивнул и спросил деловито:

–И что для этого нужно?

Я быстренько набросала список необходимых документов, приложила к нему свою визитку и посоветовала не мешкать. Мало ли, что может случиться?..

* * *

Как в воду глядела.

На следующий день без пятнадцати девять меня уже поджидала под консультацией колоритная парочка: заплаканная гномка и возмущенный домовой. Если припухшие глаза клиентки, дрожащие пальцы и покрасневший нос еще можно было списать на простое волнение – все-таки не каждый день подаешь в суд!– то синяк на скуле волнением не объяснишь.

Завидев меня, домовой издал воинственный клич, подпрыгнул и потряс пачкой бумаг.

–Доброе утро,– кивнула я, мысленно прощаясь с идеей выпить еще чашечку кофе до начала рабочего дня, и попросила:– Пять минут.

Гномка лишь кивнула, пощупала наливающийся синяк и горестно вздохнула…

–Присаживайтесь и рассказывайте!– велела я, указав клиентам на стулья напротив.– Что случилось?

–Этот…– буркнул домовой, поерзал (он зачем-то подложил на стул те самые бумаги) и закончил неловко:– Вчера приходил. Визитку вашу увидал и…