стола… Часам к семи вечера я уже вымоталась так, что мечтала только об одном: лечь в постель.

Встал отец Катрин и произнес тост о том, что молодым найдется чем сегодня заняться и пусть они уже идут в опочивальню.

В спальне Фица обмыла меня теплой водой, помогла смыть косметику. Одела меня в ночную рубашку – она уже поняла разницу между ночной рубашкой и сорочкой – и, подкинув дров в камин, удалилась.

* * *

Все же сил в теле ребенка было не так и много, потому что я угрелась и уснула. Затрудняюсь сказать, сколько времени я спала. Вряд ли больше часа.

Проснулась я от того, что мой муж склонился надо мной, держа в руках подсвечник с тремя толстыми свечами белого воска.

Я села и подтянула одеяло повыше. Я понимала, что сейчас, без косметики, платья и прически, выгляжу совсем ребенком. Но что-то объяснять не торопилась. Сперва нужно понять его настроение.

Продолжая держать подсвечник, муж сел у меня в ногах и потребовал.

– Встаньте, миледи.

Я вылезла из-под теплого одеяла и передернула плечами. Камин горел, но под одеялом все равно было значительно теплее.

– Снимите сорочку, леди Катрин.

Я даже спорить не стала.

Муж скептически оглядел мое тело и спросил:

– Вы серьезно думали скрыть от меня свой возраст? Вы, конечно, милый ребенок, но в жены вы не годитесь, это подтвердит любая монахиня-лекарка.

Я молча передернула плечами – мне было зябко.

– Да оденьтесь уже, леди, и залезайте под одеяло. Только простуды вам и не хватает!.. – В его голосе звучало раздражение. – Неужели вам не объяснили, что с мужчиной в постель можно ложиться только после того, как ваше тело созреет для этого?

– Господин граф, моя мачеха, леди Тирон, солгала отцу. Я могла поднять скандал и открыть отцу правду. Но он бы опять уехал из дома, а я бы осталась полностью в ее власти. А так, если вы не потребуете моего освидетельствования монахинями, вы увезете меня отсюда. И я больше не буду спать зимой в нетопленной комнате. А все остальное, включая приданое и лирд, остается в силе. Для вас тоже выгоден этот брак, господин граф. Поэтому я и рискнула. Думаю, мы сможем договориться.

– Прелестно, миледи, просто прелестно! А вы знаете, что завтра с утра мы должны будем предъявить вашим родным и гостям окровавленную простыню?

– Знаю, господин граф. Но не вижу к этому особых препятствий. У вас же есть кинжал?

Похоже, граф растерялся от таких вот готовых ответов.

– Вы обо всем подумали, миледи?

– Я очень старалась. Понимаете, вам ведь тоже будет гораздо приятнее совершить консумацию, когда вы уже вернетесь домой. Во-первых, вы совершенно точно найдете меня повзрослевшей, окрепшей и красивой. Во-вторых, вы будете знать, что ваша жена ждала вас, а не тискалась с кем-то по углам. Согласитесь, пять лет – большой срок.

– Однако, я начинаю подозревать миледи, что это все придумали не вы сами. Слишком сложно для девочки все это рассчитать.

Я подумала и согласно кивнула головой.

– Мне подсказала Дага, моя служанка. Она меня любила и боялась, что леди Тирон может мне навредить.

– Вы хотите взять ее с собой?

– Увы, господин граф, она умерла совсем недавно от простуды.

– Жаль, она безусловно была мудрая женщина, и я был бы спокоен, что рядом с вами человек, который не даст натворить вам глупостей, пока я буду в отъезде.

– А ваша матушка, граф?

– Марк. Зови меня Марк, дорогая жена! – Он рассмеялся. – Я, надо сказать, не чувствую себя мужем. Скорее уж – отцом, у которого внезапно появилась дочь-подросток.

– Тогда уж, Марк, братом. Сводным. – Я улыбнулась.

– А если бы я не уезжал на службу? Как бы вы выкрутились тогда, мадам?

– Я сказала бы вам правду до брака и предоставила бы решать самому.

– Почему же вы не сделали этого со мной? Вам показалось, что я не заслуживаю доверия?

– Нет. Но для разговора мне бы нужно было выбрать время и застать вас одного. Это явно не те сведения, которые стоит обсуждать при посторонних. А сделать это было довольно сложно, согласитесь. Поэтому я и решила пока сделать так. Ни вы, ни я ничего не теряем в случае отложенной брачной ночи.

– Да, Катрин. Я думаю, что у вас есть и ум, и характер, и сила воли. Вы очень неглупы. Пожалуй, я не буду поднимать шум. Если вы мне сейчас объясните, что такое происходит с вашим лицом. Днем вы однозначно были взрослее и…

– И красивее? – Я засмеялась. – Главное, что у меня правильные и красивые черты лица. Это и есть врожденная красота. Я только немного подчеркнула ее красками. Красота стоит очень дорого. А я умею ее создавать.

– Ага, вот и ответ на следующий мой вопрос! О вашем странном лирде. А откуда у вас такие сведения, Катрин?

Мне даже тут повезло, что я запомнила слова Даги. А валить все на покойников – очень удобно. Пойди проверь, где именно я лгу.

– Меня учил читать и считать гвайр Людус.

– Да, ваш отец говорил, что вы получили хорошее образование.

– Вот. Он увлекался на досуге алхимией.

– Только не говорите, что вы собираетесь искать философский камень!

– Вовсе нет, Марк. Эти поиски не для женских умов. Пусть золото ищут мужчины. А вот попутно он сделал несколько не очень важных открытий. И рассказывал мне. Вот так я и узнала. Потому и запросила такой лирд. Я не собираюсь всю жизнь быть на обеспечении мужа. Согласитесь, Марк, иметь жену, которая со временем перестанет тянуть деньги на платья, это очень хороший бонус.

Вроде бы так – нормально сказала. И подчеркнула, что не считаю женщин умнее, но и себя не обидела. А уж перспектива сэкономить, пусть и в будущем, должна его порадовать однозначно.

– Значит так, дорогая жена, с этого момента мы говорим друг другу «ты». Достань кусок чистой ткани – перевязать ранку. Утром ее никто не должен видеть. Ты мне действительно нравишься, малышка. Но поклянись, что больше вранья не будет.

– Клянусь господом нашим! – торжественно сказала я.

Если учесть, что я атеист, то клятва не слишком меня обязывает. Но я не собиралась ему больше врать. Он честно простил мне надувательство и отнесся хорошо. Он не глуп, не качает права, объявляя себя самым умным и главным. Нет, думаю, что в глубине-то души он в это свято верит, но хоть ведет себя прилично. А от добра добра не ищут.

Но меня насторожило то, что на вопрос о