что я была безумно рада, когда из-за морозов мы застряли в замке вдовствующей графини Лигато. Высокая чопорная старуха принимала короля со всей возможной роскошью.

Наш обоз был просто гигантским. Около пятидесяти гвардейцев под командованием пожилого капитана. Это его место потом займет Марк. Роскошный дом на колесах – карета его величества. Отдельный дом – кухня его величества. С ним в карете ехала его фаворитка, баронесса Мирана Турская, пышнотелая визгливая и капризная дама.

Ее карета шла пустой. Домик-карета с управляющим. Он решал, где останавливаться, где закупать продукты, кого можно почтить визитом и прочее. Пухленький, румяный и шутливый лорд Карте.

– Зовите меня просто лорд Барри, госпожа графиня. Для таких прекрасных леди, как вы и ваша сестра, я сделаю все, что в моих силах!

Но глаза у управляющего были зоркие, и небрежности он не спускал. Лакеи его боялись.

Три кибитки с тканевыми крышами и без печей везли лакеев, наших с Санией горничных и конюхов. И еще одна, отдельная – двух горничных баронессы.

Через три дня в наш обоз влились еще две зимние кареты и несколько возков.

Три семейные пары после свадьбы ехали в них к новому месту жительства.

К нашему приезду постоялые дворы были вычищены от людей. Понятия не имею, куда девали постояльцев. Но почти у всей прислуги там была отвратная привычка чесаться. Подозреваю, что у них были вши. А в первом же дворе меня изгрызли клопы. Больше я не рисковала так ночевать.

Уговорила Марка спать в домике. Сиденье было широкое, и, если снять подушки, вполне можно было уместится. Чуть тесновато – зато блох не наберем. Он ворчал, но смирился с моими доводами.

С едой было совсем плохо. Нет, королю и нам готовили. Но я откровенно брезговала есть каши и похлебки. Поэтому питалась зажаренным на вертеле мясом и хлебом с сыром. Была счастлива, если подавали вареные овощи. Даже целиковая вареная морковь, которую я раньше вылавливала из супа, теперь приводила меня в восторг. А уж репа казалась пищей богов.

Поэтому три дня в доме графини Лигато, где у меня была возможность сменить белье, обмыться, пусть и не вымыться нормально, и даже спросить себе вареных овощей и молока, – это было почти удовольствие. Я помогла сполоснуться Марку, поливая из ковша, и отдала наше белье в стирку.

На следующий день я обнаружила, что руки Фицы стали похожи на наждачку. Вся кожа шелушилась и слезала.

– Это что такое?

– Это, леди Катрин, от щелочи и холодной воды. Но вы не волнуйтесь, я все выстирала и высушила.

И тут я поняла, чего мне самой не хватает. Глицерин! Какое счастье, что в свое время я так усердно изучала натуральную косметику!

Я обязательно сделаю глицерин. В моем прежнем мире его открыли только к концу восемнадцатого века. Думаю, что здесь он неизвестен. У меня от мороза немного заветрелось лицо. А впереди еще почти месяц в дороге. Я морщинами обзаведусь. Пожалуй, смогу сварить глицерин даже на огне камина в нашей комнате! Так и стоит сделать. Кто знает, сколько еще продлятся морозы.

Сразу после ужина я посетила кухню замка. Это было огромное помещение с двумя гигантскими каминами. Несколько поваров-мужчин, крепкие молодые помощники, посудомойки и просто подсобники. В кухне крутилось человек двадцать.

На огромных столах лежали ощипанные тушки птиц, кажется гусей. Две женщины сидели у корзины с пухом и выдергивали перья из кур. Рядом стоял бак с горячей водой, куда они время от времени макали птицу – чтобы легче вылезали перья. Огромная говяжья четверть занимала пол стола.

Рядом с сырым мясом сервировали вечерний десерт для короля и его дамы. Ну да, а потом удивляемся, откуда глисты! Фу! Я обязательно лично обучу кухарку. И плиту нормальную нужно будет завести.

Я поблагодарила главного повара, гвайра Пурри, за прекрасный ужин и попросила его о помощи.

Гвайр был польщен, что графиня не поленилась спуститься в кухню и была столь вежлива. А уж когда протянула ему в награду серебряный рес, я смогла бы вынести под его одобрительным взглядом всю кухню! Но я попросила только мисочку говяжьего жира. К моему счастью, нашелся уже топленый. Чашку растительного масла, чашку соли и два горшка побольше. Ну, и ложка с длинной ручкой мне не помешает. И еще немного золы, красивую чашечку и вот эти две пиалки.

– Можно, гвайр Пурри?

Нагрузив одного из подмастерьев подносом со всем необходимым, я вернулась в отведенную нам комнату.

Делать, конечно, придется на глазок.

Для начала я высыпала два стакана золы и залила их литром воды. Поставила на огонь. Вот так, пусть теперь кипит. Отставила остывать и оседать на всю ночь.

Остальное я сделала утром. Зола уже осела, и отвар из черного стал прозрачным и желтоватым. Аккуратно слила в небольшую чашку и процедила дважды. Муть в готовом продукте мне не нужна!

Марк поставил стул рядом и с интересом наблюдал, как в большой горшок я вылила чашку растительного масла и туда же кинула плавиться говяжий жир. Объем должен быть примерно равный. Не нагревая слишком сильно, жду, пока медленно растопится говяжий жир. Раствор не должен быть слишком горячим и не должен кипеть! Плохо, что у меня нет под рукой термометров. Ну, придется определять все руками…

Очень аккуратно выливаем в растопленные жиры щелочной раствор. И, чуть подвинув горшок к огню, начинаем нагревать, постоянно помешивая.

– Марк, будь добр, открой окно. Не волнуйся, это ненадолго.

Марк поворчал о сумасшедшей идее, но окно приоткрыл. Потянуло холодным морозным воздухом. Нестрашно. Простыть так быстро я не успею. А дышать щелочными испарениями – не лучшая идея.

В течении пятнадцати минут я, тщательно помешивая, нагрела горшок. Ну, мне кажется, что пятьдесят градусов уже есть. Идеальная температура – пятьдесят два градуса. Но тут мне не добиться такой точности. Теперь отодвигаем горшок от огня и еще минут двадцать даем ему остывать. Должно быть тридцать восемь градусов. Это чуть теплее, чем моя рука. Смесь загустела, за ложкой остается след и не сразу сглаживается. Отлично!

Осталось добавить только соль. Вот эту небольшую чашку. По объему это примерно две трети говяжьего жира. Теперь тщательно все вымешиваем, закрываем окно и ставим это на холодный пол – остывать.

Дома я готовила глицерин в стеклянной термостойкой посуде, и верхний слой – слой мыла – был очень отчетливо виден. Здесь придется привыкать к тому, что есть.

Минут через сорок я собрала затвердевающее мыло с поверхности прозрачной жидкости. Мыло выставила за окно.