И вот подходит старый черт. И он — не один: с двумя полицейскими! А за ними поспешает Колькин неродной папа — господин Маевский. Он запыхался, видно, очень торопился, никак не может отдышаться. Морда у него злая — смотреть страшно! А усы в спешке помялись: один торчит кверху, как крючок на вешалке, а другой погнулся, опустился, и он его покусывает.

Вся эта шайка вошла в калитку и сразу к Тоськиной двери. И все жители дома перебежали к окнам во двор: «Почему полицейские? Что случилось?»

Старый черт громко, как хозяин, постучал в Тоськину дверь. Гэля услышала громкий стук, открыла и отшатнулась, побледнела.

Старому черту очень приятно, что она испугалась. Он наступает, сверлит ее глазами, допрашивает:

— Отец дома?

— Нет! Он на работе!

— Где вы скрываете чужого ребенка?

— Какого ребенка?

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

А он ее не слушает. Сшибли Гэлю с дороги — и в комнату… И сразу назад — в комнате никого не нашли.

— Где прячешь, мерзавка? — заорал Маевский.

Гэля молчит. А внутри у нее все кипит: она ведь еще не знает, что у них уже нет Коли.

Тут подбегает один из полицейских:

— Ваше благородие! Там у них чуланчик! И в нем, надо быть: кто-то дышит!

Мишка услышал это и задрожал:

— Нашли Колю! Убьют его!

Но Сережка стоит спокойно-спокойно и только так смотрит, словно хочет все запомнить.

— Вот ты где, тварь! — зашипел Маевский и в чуланчик. Там окно завешено, темно, но он сразу ширк спичкой.

— Ага! Вот они — нары! Вот где мой мерзавец прячется!

Сорвал какую-то ветошку, а под ней… Яночка.

— Ух! — громко вырвалось у Мишки. А Маевский свирепо заругался:

— Черт возьми! Это — девчонка паршивая!

Маевский — ругается.

Мишка — дрожит и улыбается; дрожит — боится за Яночку, а улыбается — радуется, что не нашли Колю.

А у Тольки с Тайкой от удивления глаза на лоб вылезли.

Ну-с, чуланчик осмотрели, больше искать негде. Они еще потолкались, поругались, старый черт покрутил бородку, Маевский потопал, и… ушли.

— Ура! Наша взяла! — думает Сережка. Взял с собой Мишку и в город: продавать телеграммы.

А на Тольку с Тайкой даже не посмотрел, словно их нет на свете и никогда не было.

Мишка бежит и спрашивает:

— Как же это? А Коля-то где?

— А я почем знаю! — отвечает Сережка. А сам смеется.

Продали телеграммы, вернулись домой, — А Тольку и Тайку больше не допускают к себе.

Это — за их длинный язык!

Толька выслуживается, даже на Тайку перестал ябедничать. Но это ему не помогает. Сережка все равно не говорит с ним, даже не замечает!

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

Коля, не смей бояться!

⠀⠀ ⠀⠀

Теперь Коля стал жить у Сережки. Живет тайно. К нему, конечно, ходят, но ходят по-особому: придет Мишка, или Тоська, или Яночка, но в дверь не стучатся, а вытягивают руку и царапаются в окно.

Раз царапаются, значит свои! А своим можно отпирать.

А если в дверь постучат, значит чужие. В этом случае Коля не отпирает, а, наоборот, отбегает от двери и даже прячется за печку.

Он очень боится, что его снова поймают. Да и как не бояться! Ведь он уж два раза только чудом спасся от своих иродов!

Он и сейчас все время волнуется. Он успокаивается только, когда все уходят из дома, когда запирают дверь снаружи на большой висячий замок. Тогда он думает: «Ну, уж теперь-то ко мне никто не подберется!» И сразу веселеет.

Но Яночке не нравится, что он так боится. Ей обидно, что он трусит. Она его прятала, вылечивала, она его полюбила. Ей нельзя, чтоб он трусил.

Раз они сидели вдвоем. Яночка рассказывала всякие новости: что кругом делается, кто чем занят. Коля рад, что она тут, он слушает, ему интересно.

Но вдруг ему показалось, что кто-то постучался. Он сорвался с места и поскорей за печку.

Яночке стало обидно-обидно! Она вскочила с лавочки и бросилась к печке, чтобы обругать его. Но передумала: медленно подошла к двери, откинула крючок и раз! — распахнула дверь настежь! И даже не спросила перед этим, кто там.

Она как бы хотела этим показать, что пусть приходят, пусть берут Колю, ей не жалко, ей не надо такого, она презирает таких!

Открыла дверь, а за дверью никого нет.

Ей еще обиднее, что никого нет. Она подступила к Коле, кричит, топает:

— Зачем боишься? Не смей бояться!

Коля стал оправдываться:

— Знаешь, как мне попадет, если поймают?

— А ты убежишь!

— Да-а-а… Я еще до вас два раза бегал… Убегу, а деться-то некуда! Идти-то не к кому. Побегаю, побегаю да снова назад… А знаешь, они какие?..

— Это раньше было некуда. А теперь к нам!

— А к вам нельзя. Вас уже заметили. К вам уже полицейские приходили. Теперь, если Сережку заметят, — мне уже некуда.

Яночка задумалась: «А ведь правда! Куда он денется?» Но догадалась:

— Мы тебя устроим! К знакомым! Мы дадим тебе адреса. Ты выучи эти адреса, запомни, а бумажку потом сожги! И всегда будешь знать, куда бежать! Сережка говорит еще, что можно спрятаться у солдат…

— У солдат? — удивился Коля и тоже стал думать. Вспомнил бородатого солдата Ивана Сидоровича Вотинцева и просиял:

— Ага, к ним можно! — радостно согласился он.

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

Как Коля перестал бояться

⠀⠀ ⠀⠀

В это время в дверь постучали. Не в окно царапаются, а в дверь стучат, значит, кто-то чужой.

Коля мигом вскочил и опять хотел быстрее за печку. А Яночка тоже вскочила и смотрит на Колю, не мигая: «Неужели опять струсит?»

Коля перехватил ее взгляд и остановился, прирос к половицам. А потом (ой, что это?) пошел не за печку, а прямо к двери. Пошел через свой страх!

Он не спросил: «Кто там?» Он сразу скинул крючок и распахнул дверь..

А там, за дверью… Сережка! Он, видно, забыл, что надо царапаться. А может, не забыл, а просто ему надоело нянчиться. Он не любит зря нянчиться. А может, ему обидно, что Яночка всегда с Колей!..

— Ух! — вздохнул Коля.

А Яночка стала кричать, но теперь уже на Сережку:

— Ты что стучишь? Почему не царапался?

— Да я позабыл. О другом думал… — пробурчал Сережка. — А что? — И он посмотрел на Колю. — Опять испугался?

— Нет! Не испугался! — гордо сказал Коля.