class="p1">— Не испугался! Не испугался! — подтвердила Яночка и улыбнулась.

Сережка не стал спорить с ними, а почему-то закрыл глаза.

Взглянуть со стороны — удивиться можно: стоят мальчик и девочка и смотрят на второго мальчика, а он вытянул лицо к ним, а глаза закрыл. Стоят и молчат. Да что они — голоса лишились, что ли?

И вдруг мальчик с закрытыми глазами выбросил руки вперед, закричал диким голосом, «А-а-а!» и бросился на первого мальчика — Колю.

— Ой! — вырвалось у Яночки. А Коля, конечно, шарахнулся в сторону.

— Что? Испугался? — ехидно спросил Сережка.

Но теперь Коля стал наступать на него:

— И нет! И не испугался! А просто ты вдруг.

— Вдруг! Вдруг! — поддержала Яночка.

И Сережка уже подобрел:

— Ну, ладно! Черт с вами! Пусть вдруг! Пусть не боялся!

А Коля и в самом деле хоть шарахнулся, но, вроде, не испугался. И думает: «Все! Теперь не стыдно перед Яночкой!»

А она рада, что он переступил через свой страх. Ходит по избушке, припевает и даже пританцовывает.

Сережка посмотрел на нее и тоже развеселился.

Но все-таки они написали для Коли надежные адреса: пусть знает, куда броситься, если придется убегать.

И Коля выучил все адреса на память, а бумажку разорвал.

И он еще долго жил у Сережки. Ему было там хорошо. И Дарья Михайловна жалела его, не ворчала, как Сигизмунд.

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

Коля окончательно исчезает

⠀⠀ ⠀⠀

Но вот однажды днем Мишка с Тоськой пришли к Сережке, как всегда. Поцарапались в окно, и Коля им отпер. Они стали беседовать, но все удивлялись: каким-то необыкновенным был Коля на этот раз. Он даже почти ничего не говорил, а только все смотрел.

Сначала долго-долго смотрел на Сережку. Потом на Сережкину маму — на Дарью Михайловну. Потом — на Тоську. А потом уставился на Мишку.

Мишке с Тоськой даже как-то неудобно: почему это Коля таращит на них глаза! Таращит и молчит. Они же не сделали ничего плохого?

Им даже не посиделось. Встали и ушли.

Вечером к Коле зашла Яночка. Она хотела ненадолго, а он все: «Посиди да посиди»! Ну, она посидела, а он все глядел да глядел на нее.

На другой день ребята снова собрались к Сережке. Идут и думают:

— Неужели Коля и сегодня будет смотреть на них и молчать?

Поцарапались. Сережка открыл. Глядят туда-сюда, а Коли нигде нет!

— А Коля-то где?

А Сережка отвечает так:

— Хорошо сегодня на улице… А вот вчера дождь был!..

Как можно понять такой ответ? Конечно, только так, что ни о чем больше спрашивать не надо: все равно никто ничего не скажет!

Значит, это тайна! И правильно, что тайна!

Потом Сережка зазвал к себе Тольку с Тайкой. Пусть увидят, что у него нет Коли.

Но где же все-таки он?

А кто его знает…

Но маленький след есть.

Во-первых, бородатый солдат Иван Сидорович Вотинцев теперь не спрашивает, где Коля да что с Колей. А раньше все время спрашивал.

Во-вторых, Сережка все собирает деньги «для дела». И сам дает. И похоже, что эти деньги уходят к Ивану Сидоровичу.

Вот у него бы спросить, где Коля. Но разве солдат откроет тайну? Нет, не откроет. Разве только скажет: «Много будешь знать — скоро состаришься»!

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

Мишка идет в гости

⠀⠀ ⠀⠀

В воскресенье Мишка проснулся рано-рано и сразу встал. Сегодня такой день — рано вставать. Сегодня — в гости! Первый раз в жизни — в гости! Сережкина мама позвала.

Мишка встал, а его мама еще спит. Вот горе: так и опоздать можно!

А будить маму жалко и даже нельзя: она высыпается только по воскресеньям.

Мишка выбежал на крылечко, но не сидится. Выскочил на улицу, но не бегается.

Тогда он вернулся в комнату, сел и стал неотрывно глядеть на маму. Он где-то слышал, что если долго глядеть на спящего, так все равно разбудишь. Взглядом разбудишь!

Он глядел-глядел и все старался не мигать. Наверно, целый час глядел, а то и два часа.

И вдруг совершилось чудо: мама стала ворочаться, метаться и, наконец-то, открыла глаза. Ура-а-а!

— Мама, вставай! А то опоздаем!

И мама послушно встала.

Мишка не стал завтракать — некогда!

Пошли. Мишка идет бойко, спокойно, как к своим. А мама смущается, словно маленькая.

Догнали Тоську с сестрами. У них так же: Тоська с Яночкой идут бойко, спокойно, а Гэля робеет и тоже смущается, как маленькая.

На маму и на Гэлю нельзя глядеть без смеха! Чего это они так смущаются? Ведь к Сережке идем, а не куда-нибудь!

А Дарья Михайловна затеяла угостить гостей пельменями — уж очень хотелось ей отблагодарить Мишкину маму. И она сделала бы все вовремя, да задержалась на рынке. Там какая-то барынька уж очень долго ковырялась в мясе: «Ах, это я не возьму — один жир! И это не возьму — одни кости!» Она ковыряется, а мясник Фарафонон лебезит перед ней, а на Дарью Михайловну никакого внимания, потому что Дарья Михайловна очень редко покупает мясо, да и то берет самое дешевое.

Гости пришли, а ничего не готово. Но оказалось, что это хорошо. Они бы сидели и смущались, а тут пришлось помогать — стряпать.

Они стали все вместе стряпать и сразу разговорились и подружились. Мишка искоса взглянул на свою маму и чуть узнал ее: она была веселая, раскраснелась, помолодела, стала почти как девочка и показалась ему очень красивой.

Гэля тоже разрумянилась и тоже стала очень красивой. Было приятно глядеть на них.

А перед тем, как сесть за стол, Сережа отозвал всех ребят в сторонку и тихонечко по секрету сообщил, что Коля шлет всем привет.

Вот это да!

Потом пельмени поспели, гости сели за стол и стали есть. Потом снова варили и снова ели. И не просто так, а с красным уксусом!

И вдруг Дарья Михайловна затянула старую деревенскую песню: «Я ведь шурминская, у нас все поют»:

⠀⠀ ⠀⠀

Я без тятеньки, без маменьки

⠀⠀ ⠀⠀ Эх, осталась,

По чужой дальней сторонушке

⠀⠀ ⠀⠀ Нашаталась,

Много горюшка-кручинушки,

⠀⠀ ⠀⠀ Напрималась,

Без постелюшки, сиротинушка.

⠀⠀ ⠀⠀ Ох, наспалась!..

Мне не спится, молодешенькой,

⠀⠀ ⠀⠀ Не лежится,

Подо мною скрипит лавочка,

⠀⠀ ⠀⠀ Шевелится,

Одеялушко дырявое

⠀⠀ ⠀⠀ С