И постепенно все прошло, отодвинулось.

Правда, старый черт нет-нет да и намекнет, что надо бы выгнать из квартиры маму и Мишку. Но мама стала больше платить, и тетя их пожалела и не стала гнать.

И снова ребята бегали и играли. А Толька все подмазывался к ним, заглаживал свой старый грех перед Колей.

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

Как Мишка тонул

⠀⠀ ⠀⠀

Однажды утром Толька прибежал на крылечко и, как обычно, начал подмазываться:

— Поедем на лодке! Кто со мной?

Оказывается, ему дадут лодку. Вот счастливый!

Тут пришлось идти: кто же откажется покататься? Не каждый день такое счастье!

Девчонки-то струсили. Да и верно — день был плохой: холодно, ветрено. Но мальчишки — все за Толькой.

На реке было еще холоднее, и она вспенилась от ветра. К счастью, Мишка был одет на славу: курточка, чулки, башмаки, на голове бескозырка.

Сережке приходилось хуже: старенькую рубашку насквозь продувало, и он все время «продавал дрожжи». Но Сережка все равно не сдавался и все шутил: хлопал Мишку по матросской бескозырке и говорил: «Моряк — с печки бряк!»

Толька сунул лодочнику какую-то записку. Лодочник недоверчиво развернул ее, но, увидев в Толькиной руке ключ, понял, что все в порядке, и разрешил взять лодку.

Отперли замок, вытянули на корму ключ, принесли весла. Мишка нес самое маленькое — кормовое, но зато оно — самое важное: им правят.

Но править сел на корму Толька. Он — хозяин. С ним не поспоришь. Сережка взялся за весла. А Мишка вспорхнул, как воробушек, на нос и стал смотреть все вперед, словно он — капитан.

Поехали.

Сережка греб усердно, согрелся за работой и вовсе повеселел.

Лодка шла быстро. Вот и другой берег. У берега — плоты.

— Правлю кверху! — сказал с кормы Толька.

— Правь к плотам! — стал спорить с ним Тоська. — Там пересядем. Я тоже хочу поправить.

А лодка была уже у плотов. Мишка протянул руки вперед, ухватился за плот и стал пыжиться — подводить лодку вплотную.

— Нет, кверху! — упрямо крикнул Толька и резко отвернул лодку.

Лодка выскочила из-под Мишки, и он очутился в воде. Он хотел зацепиться за толстые скользкие бревна плота, но руки соскользнули, ослабли, и Мишка пошел ко дну.

Сережка бросился на нос и стал всматриваться в воду — смотреть, откуда вынырнет Мишка. И еще он громко командовал, куда грести.

Тоська греб. А испуганный и виноватый Толька правил.

Ничего не понимающий, смертельно перепуганный Мишка вынырнул около кормы. Толька бросил весло и схватил Мишку за бескозырку. Она осталась у него в руках, а Мишка снова пошел ко дну.

А весло скатилось с кормы и поплыло.

Мишка не успел передохнуть, когда выныривал, не набрал воздуха и теперь задыхался.

Он чувствовал, как в нос и даже в уши попадала вода, тяжелел и опускался все ниже и ниже.

Он даже не догадался, что надо двигать руками и бить ногами — выплывать, а не сдаваться.

Намокшая курточка, отяжелевшие башмаки тянули его ко дну, как камень.

И все-таки ему довелось вынырнуть еще раз. Он вынырнул опять у кормы. Толька снова схватил его, теперь уже за плечо, а потом — за руку. Но вытащить не мог — не хватило силенки.

Он, пожалуй, подержал бы, подержал да и выпустил Мишку.

К счастью, Сережка был уже тут как тут. И вдвоем они легко вытащили товарища.

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

Мишку вырвало. Потом он долго отплевывался. Потом лег на дно лодки, чтобы не было страшно, свернулся в клубок и стал зябнуть — «продавать дрожжи».

Ребята поймали кормовое весло, торопливо причалили к берегу, раздели Мишку, выжали ему белье, вылили воду из башмаков, снова все надели и побежали домой.

Мишка был рад, что он жив, что его спасли. Ему хотелось улыбнуться, но он дрожал от холода, стучал зубами, и губы никак не складывались в улыбку.

Вот его затащили на крылечко, бросили на кровать, накрыли всем, чем попало. Но он все равно дрожал мелкой противной дрожью.

А потом словно какая-то жаркая и мутная волна подхватила его. Что-то замелькало и замерцало перед глазами. Все поплыло и исчезло.

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

К Мишке приходит Дед Мороз

⠀⠀ ⠀⠀

Болезнь надолго приклеила Мишку к постели.

Прошло лето, прошла осень, подступило рождество — веселый праздник, а Мишка все лежал да лежал.

Маме жалко, что он хворает, и она решила устроить ему елку. Первый раз будет у мальчишки настоящая елка.

Сил было мало. Но раз уж елка, так пришлось похлопотать. Синюю, зеленую, красную и желтую бумагу надо было нарезать полосками. Из каждой полоски клеилось кольчико. Кольчико в кольчико и вот она — большущая разноцветная цепочка сразу на всю елку.

А разве зря Мишка копил спичечные коробочки? Теперь каждую из них надо было обклеить цветной бумагой, в каждую вдернуть нитку, связать нитку петелькой. И теперь можно вешать на елку.

В сочельник, накануне рождества Мишка лежал весь день в самых длинных чулках. Вечером он снял их и бережно повесил на спинку кровати. Это Мелис научил Мишку сделать так.

Теперь, когда ночью Дед Мороз пойдет по городу, станет разносить рождественские подарки, ему придется потрудиться, чтобы набить доверху великанские Мишкины чулки.

Мишка решил не спать — дождаться Деда Мороза.

Глаза слипались, голова приклеивалась к подушке, а он все ждал, ждал.

И вот — дождался!

Где-то в коридоре послышались шаги, заскрипела дверь в комнату, и кто-то большой, громоздкий, в белой шубе, белой меховой шапке, белых валенках, белых рукавицах, с длинной снежной бородой подошел к Мишкиной кровати.

Мишка не шевелился, чтобы не спугнуть Деда Мороза, притворился, что спит. Но его сердечко не поняло, что надо притвориться спящим, и громко-громко билось в грудь — стучало на всю комнату.

Но Дед Мороз почему-то не слышал громких ударов Мишкиного сердца и спокойно делал свое дедморозовское дело.

Он подошел к кроватке, посмотрел на великанские чулки и вздохнул: «Ох, в такие чулки надо целый пуд подарков!» Но, все равно, снял один чулок и стал набивать его из своего мешка.

Мешок быстро пустел, а чулок становился все толще и толще.

Потом Дед Мороз снял второй чулок, снова вздохнул, но все-таки набил и его дополна. Потом сложил в карман опустевший мешок и вдруг — неожиданно и