— Нет. Просто большое гребаное «нет»! И просто для протокола, Кайя, я не думаю, что твои девочки тоже хотели бы принимать душ с нашими мальчиками.

— Почему нет? Они всю свою жизнь принимали душ с мальчиками.

— Возможно, но были ли они когда-нибудь влюблены в кого-нибудь из этих мальчиков? — бросил я ей вызов.

Она сморщила нос.

— Нет, конечно, нет, они просто дети.

— Верно, но на случай, если ты не заметила, Уиллоу влюблена в Соло.

— Нет, она не влюблена в него, — запротестовала Кайя.

— Тогда почему она флиртует с ним? — спросил я с раздражением.

— Уиллоу просто ведет себя дружелюбно. Вы, мужчины, просто неправильно истолковываете женское дружелюбие, вот и все.

— Я так не думаю, — возразил я. — Они обмениваются долгими взглядами с тех пор, как встретились, и я слышу, как она хихикает всякий раз, когда находится рядом с ним.

— Ты не в своем уме, — возразила Кайя.

Заговорила Кристина.

— Кайя, совершенно очевидно, что некоторым мальчикам нравится Уиллоу. Мы с тобой говорили об этом, помнишь?

— Да, но ей никто из них не нравится в таком смысле.

— Может быть, ты и права, но я должна согласиться с мужчинами в этом вопросе; из того, что я вижу, Уиллоу уделяет Соло очень много внимания, и она светится рядом с ним.

— Спасибо, — сказал я Кристине, довольный тем, что по крайней мере одна из женщин была достаточно честна, чтобы признать очевидное. — Кайя, тебе это может не нравиться, но это правда. Я даже слышал, как Соло и Хантер вчера спорили об Уиллоу. Соло определенно заинтересован в ней, и Хантеру это не нравится.

На лице Хана была довольная улыбка, но он не принимал участия в нашей дискуссии.

— Я буду наблюдать более внимательно, — сказала Кайя и поерзала на своем сиденье. — Мы здесь почти закончили? Я бы хотела присоединиться к детям на улице.

— Нет, мы еще не закончили, — твердо сказал я. — Нам все еще нужно обсудить вопрос о твоих уроках истории. Я не позволю тебе наполнять головы наших мальчиков ложью об их предках.

— Это не ложь, — парировала Кайя. — Мужчины подавляли женщин на протяжении тысячелетий; это факт.

— Это чушь собачья, как и твое дурацкое правило о совместном использовании.

— Что ты имеешь в виду? Мы всегда учим детей делиться.

— И я говорю тебе, прекрати это! — Я пристально посмотрел на Кайю. — Мы должны учить наших детей, как справляться с реальной жизнью, а в этой стране мы, бл*ть, не делимся всем подряд. — Указывая обвиняюще на нее пальцем, я сказал: — Из-за тебя Шторм вчера имел наглость спросить, может ли он воспользоваться моей комнатой.

— Твоей комнатой?

— Да, он сказал, что ты настаивала на том, чтобы все делились, и он предложил мне свою двухъярусную кровать на ночь, если он сможет занять мою.

Кайя нахмурилась.

— Это не то, что я имела в виду, когда говорила, что дети должны делиться.

— Нет? Тогда как насчет твоего идиотского правила об инклюзивности (прим. включение кого-либо, чего-либо в общую картину. Чаще всего слово «инклюзивный» употребляется, когда идет речь об инклюзивном образовании — это совместное обучение здоровых детей и детей с ограниченными возможностями)? Ты сказала мальчикам включить Найла или нет?

— Я так и сделала. Никто не должен оставаться в стороне. — Кайя вздернула подбородок.

— Действительно? — я посмотрел на остальных. — Эй, Боулдер, вам с Кристиной, кажется, очень весело вместе. Не возражаете, если я присоединюсь к вам?

Боулдер фыркнул и показал мне средний палец.

Я пожал плечами и повернулся к Перл, наклонив голову.

— Перл, ты добрая женщина с Родины; конечно, ты позволишь мне присоединиться к тебе и Хану, когда вы будете тусоваться вместе.

Перл выглядела смущенной, а Хан предупреждающе приподнял бровь.

— Это так не работает! — раздраженно сказала Кайя.

— Хорошо, тогда объясни мне, где правила включения применимы в реальной жизни, потому что я не могу придумать ни одной ситуации, в которой я мог бы ожидать, что люди включат меня только потому, что мне хочется пообщаться с ними. Разве ты не говорила, что детям нужно развивать социальную компетентность?

— Да.

— Зачем? Какой в этом смысл, если они имеют право быть включенными в любую группу, частью которой им хочется быть?

— О чем ты говоришь? — она спросила.

— Я говорю, что разочарование, чувство отверженности и плохие дни — это часть жизни. Это не наша работа — защищать детей от этого. Мы должны научить их, как справиться с этим и как пройти через это.

— Да, но…

— Никаких «но», Кайя. Если мы не научим их стойкости и силе, реальный мир сожрет их, и мы их подведем.

Кайя открыла рот, но у нее не было возможности заговорить, прежде чем громкий крик снаружи заставил нас всех вскочить на ноги. Марко и Шелли присматривали за детьми, и они должны были наслаждаться костром, но сценарий, который встретил нас, когда мы выбежали на улицу, был полным хаосом. Дети кричали, и звук мальчика, воющего от боли, пробрал меня до костей. Бросившись на звук, я обнаружил, что Марко катает Уильяма по земле.

— Что случилось? — крикнул я.

— Он упал в пламя. — Глаза Марко были полны решимости, когда он подхватил Уильяма и побежал к школе. — Воды, — крикнул он, пробегая мимо меня.

Забежав вперед, я включил душ и помог Марко держать плачущего мальчика под холодными струями.

— Нам нужно отвезти его в больницу, — крикнул я Хану, который просунул голову внутрь.

— Просто подержи его пока под водой, — приказал Хан. — Я звоню доктору.

Я вернул свое внимание к Уильяму, гнев пульсировал в моих венах.

— Как, черт возьми, это произошло? — мой голос сочился яростью и виной.

— Это произошло так быстро. Все, что я видел, это как Уильям дразнил одну из девочек, а потом она толкнула его. — Марко говорил громко, чтобы перекрыть крики Уильяма.

— Одна из девочек сделала это с ним? — недоверчиво спросил я. — Кто?

— Это была Скай. — Марко нахмурился.

— Скай? — я был ошеломлен; Скай была так тиха, что ты ее вообще почти не замечал. Из восьми девочек Скай была единственной, о ком я знал меньше всего. Она держалась особняком, почти никогда не улыбалась, и я не мог припомнить, чтобы когда-нибудь слышал, чтобы она что-нибудь говорила. — Мы накажем ее за это, поверь мне, Уильям; она пожалеет об этом, — пообещал я мальчику.

Минуты, которые потребовались до прибытия помощи, казались вечностью. Финн, врач и личный друг лорда Хана и Магни, ворвался в душевую.

— Хорошо, давайте посмотрим, что у нас здесь, — сказал он и опустился на колени рядом