Но этого не случилось — ее артистическая карьера оборвалась рано. Маленькие роли в нескольких фильмах не могли ее удовлетворить. Инна с обидой наблюдала, как другим молодым актрисам присуждали звания заслуженных, сама же она получила звание заслуженной артистки РСФСР в 1976 году, как бы за прошлые достижения: шесть лет перед этим она не снималась. Лишь в 1977 году она сыграла небольшую роль в сериале «Хождение по мукам».

Личной жизни Инны Гулая я предпослала бы эпиграф к одной из глав романа Стендаля «Красное и черное» — строки из Гербовника любви:

Инна очаровывала, в нее влюблялись с первого взгляда, помимо красоты, она пленяла своим талантом.

«Таких, как она, очень мало, — говорит Александр Пороховщиков. — Одни только глаза какие! Посмотришь в них — и утонешь». Он находит для нее определения исключительно в превосходной степени: изумительной красоты женщина, тончайший человек, редчайшая натура.

Но, видимо, к таким, как она, относится изречение «Не родись красивой, а родись счастливой», будто нельзя быть одновременно и красивой, и счастливой.

А она — была! Она познала счастье исполнения мечты, желаний, радость творчества, любви, материнства. Жизнь до поры до времени была очень щедра к ней. Но потом забрала свои дары обратно, оставив ей «тоски пустыню».

Инну винили в том, что она не понимала Шпаликова, потому и не сложилась их семейная жизнь. Сам Шпаликов в покаянно-грустном стихотворении с веселым названием «Песенка» увидит все по-другому.

Под стихотворением на этот раз стоит дата: 3 января 1974 года. Начинался последний год жизни Шпаликова…

После смерти мужа Инну Гулая на этом свете удерживала только дочь.

Понимая ее состояние, друзья, как могли, старались ей помочь. Моя бывшая коллега по литературно-драматической редакции Всесоюзного радио, редактор, а позже обозреватель Элеонора Новикова при любой возможности приглашала Инну участвовать в передачах. У них завязались дружеские отношения. Между прочим, у Новиковой не создалось впечатления, что Инна много пила. Те, кто знали ее давно, замечали и тягу к рюмке, и какие-то странности в ее поведении. Ни с того ни с сего у нее резко менялось настроение: могла только что смеяться вместе со всеми — и вдруг уйти в себя, сидеть, надув губы. Иногда будила людей ночными звонками по телефону.

Потом она исчезла из поля зрения всех, стала вести замкнутый образ жизни. Общалась только с мамой и дочкой.

Наблюдая тяжелое состояние дочери, мама поместила ее в психиатрическую больницу. А потом очень пожалела об этом: она не знала, что представляют собой у нас заведения подобного рода. Инну выписали, но чувствовать она себя стала еще хуже.

«Какое-то время я с ней не виделась, — вспоминает ее подруга актриса Елена Королева. — И вдруг мне звонит ее мама Людмила Константиновна и говорит: „Ты знаешь, Инны нет“. — „Как нет?!“ — „Нет. Похоронили…“»

Инна Гулая умерла 27 мая 1990 года в возрасте 49 лет. По некоторым данным, она умерла от передозировки снотворного, однако настоящие обстоятельства столь ранней смерти так и остались неизвестны. Она пережила мужа на 16 лет.

Сегодня, по прошествии многих лет, друзья вспоминают Инну с теплым чувством, смешной и веселой, прощают ей и взрывной характер, и обиды, и странности.

«Я прощаю Инне Гулая все, — пишет в своей книге Валентина Малявина. — Во-первых, я люблю ее и жалею, во-вторых, она мне как-то искренне сказала:

— Когда тебе плохо, мне чуть-чуть легче становится.

Ее признание непонятно, но я постаралась понять ее. Инна много страдала, и ей часто казалось, что жизнь беспросветна. На фоне чужой драмы или, того хуже, трагедии свои невзгоды уже не такие страшные».

А в памяти зрителей она осталась актрисой небывалой красоты и неординарного таланта.

Писатель, журналист, главный редактор брянской «Учительской газеты» Евгений Потупов вспоминает:

«Думая об Инне, ее несправедливо изломанной судьбе, воскрешая дивный апрельский день, проведенный в общении с нею в старой московской квартире где-то на улице Красина, вспоминаю любимую в студенческие годы на моем, немецком, отделении легенду о таинственной Лорелее. Завораживающий голос Лорелеи был гибельным для всех, кто плыл по Рейну и пытался приблизиться к сказочной весталке-колдунье. Но ведь не зря сказано: смертельное манит…

Инна Гулая, которую знают и помнят как замечательную актрису, исполнившую одну из главных ролей в чудесном нестареющем фильме Льва Кулиджанова „Когда деревья были большими“, внешне ничем не походила на образ из старой немецкой легенды. Лорелея представлялась белокурой, длинноволосой… А у Инны густые темно-каштановые волосы были заплетены в небольшую, очень идущую ей косу.

Кажется, в „Тучах над Борском“, где ее по-настоящему заметили, она впервые появилась на экране с косой. Но потом зрители чаще видели ее со стрижкой, как в двухсерийной ленте Михаила Швейцера „Время, вперед!“ (1965). 24-летняя Инна сыграла у него обаятельнейшую Шуру Солдатову, романтическую комсомолку времени „великого перелома“.

В конце 50-х и в 60-е годы, в пору триумфа советского кинематографа, она — одна из самых востребованных и ярких актрис. Еще совсем юной Инна побывала на фестивале в Каннах, где вместе с Л.Кулиджановым представляла фильм „Когда деревья были большими“. Через десять лет, в 1971 году, снявшись в двухсерийном телевизионном фильме С.Шустера „Пристань на том берегу“, Инна, по сути, простилась с кино. И это в 30 лет!

Был, правда, еще фильм, эпизод в телесериале „Хождение по мукам“: здесь Инна — налетчица Расторгуева, роль проходная, второго плана. Что-то заставило ее принять предложение режиссера Василия Ордынского, снявшего Инну, вчерашнюю московскую школьницу, в „Тучах над Борском“. Может, это был спасательный круг для актрисы, которую после самоубийства мужа, поэта и сценариста Геннадия Шпаликова, все сильнее закручивал водоворот драматических жизненных коллизий и обстоятельств.