«У таких людей — иной жизненный ресурс», — говорил мудрый Адабашьян. Он напомнил высказывание одного большого режиссера: «Не испытывайте силы художника за пределами его творчества. Там у него может их не быть».

Не только о драме этой звездной пары говорили выступавшие, но и о счастье, которое ее не обошло.

Последние годы жизни Шпаликова все написанное им отвергалось, как будто и нет такого сценариста. Но когда его действительно не стало на свете, память о нем начала возрождаться. Заговорили о «кинематографе Шпаликова», подразумевая под этим не только его сценарии, но и режиссерскую работу. Всерьез обратили внимание на Шпаликова-поэта.

В молодые бесшабашные годы Шпаликов ловко разыграл друзей, выдав стихотворение Пастернака за свое. Нельзя сказать, чтобы друзья были литературно не образованны, но все поэты и писатели у них делились на «своих» и «не своих». Они любили Хлебникова, вообще футуристов, будетлян и им подобных. Все остальное, включая Серебряный век, они не принимали, считали слишком традиционным… И вот однажды Гена вскакивает на табуретку и, размахивая руками, читает:

Потрясенные слушатели спрашивают: «Гена, это ты написал?» А он отвечает: «Конечно, я». Неописуемый восторг компании погасил весьма кстати появившийся Андрей Тарковский: «Вы с ума сошли! Это же Пастернак!»

Согласен ли был с поэтом Шпаликов, что быть знаменитым некрасиво, или нет — неизвестно. Но архива он не заводил, над рукописями не дрожал, и друзьям, принявшим его творческое наследие, пришлось совершить поистине героический труд, чтобы подготовить к печати и издать книги Геннадия Шпаликова.

Первая из них — «Избранное» — была выпущена в свет московским издательством «Искусство» в 1979 году (составитель М.Снидерович. Предисловие Е. Габриловича и П. Финна). Вторая — «Геннадий Шпаликов. Я жил, как жил. Стихи. Проза. Драматургия. Дневники. Письма» — более полная. Вышла она в Москве, в Издательском доме «Подкова» в 1998 году. Составитель книги Юлий Файт включил в нее главы незавершенного романа писателя.

Естественно, в своей книге я опиралась на эти издания. О Г.Шпаликове довольно много напечатано в периодической прессе, рассказано в телепередачах, ему был посвящен документальный фильм, созданию которого мы тоже обязаны его друзьям кинематографистам. Жизнь его со смертью не кончилась.

Войти в атмосферу студенческих лет Шпаликова, его начала, отечественного кинематографа 60-х, дополнить какими-то штрихами портреты героев этой книги мне помогли бывшие вгиковцы: преподаватель Высших курсов сценаристов и режиссеров Людмила Голубкина и режиссер Андрей Ладынин, режиссер Эмма Дукельская. Я благодарна кинокритику Наталье Венжер, снабдившей меня справочными материалами, писателю Евгению Потупову, приславшему мне, помимо своих воспоминаний, вырезки из газет и журналов с публикациями, посвященными творчеству Шпаликова и Гулая.

Геннадия Шпаликова похоронили на Ваганьковском кладбище.

На памятнике высечены строки из его стихотворения:

Каждый год в день его смерти на его могилу приходят друзья. А в 2003 году на доме 13 по Тверской-Ямской улице, где Шпаликов жил с родителями, была установлена мемориальная доска. На ее торжественное открытие собралось около ста человек. Среди них М. Ромадин, Н. Рязанцева, П.Финн, Евг. Герасимов, Ю. Файт, В.Ливанов, А.Хржановский, М. Швыдкой.

В своем выступлении Никита Михалков сказал:

— Все проверяет время. Могли ли мы в семидесятые предположить, что когда-нибудь будем открывать доску Геннадию Шпаликову? Его побаивались, когда он был возбужден, но с нетерпением ждали в гости, потому что было счастьем слушать его невероятные истории и песни, которые он пел на один мотив. Мы все его любили.

Открытие мемориальной доски Геннадию Шпаликову показывает, что мы помним не только официальных людей, но и тех, кто реально внес в наше искусство большой вклад.

Целый период жизни отечественного кино можно назвать шпаликовским. Не только его сценарии, стихи, песни, фильмы, но и общение с ним, его идеи одухотворяли кино 60-х.

Последние годы жизни и посмертная судьба Инны Гулая были куда как печальны. Она разделила участь многих актрис, просверкавших на небосклоне отечественного кино и безвременно покинувших этот мир в забвении и одиночестве. Но сыгранные ею роли остались людям, в благодарной памяти их она жива.

…Жизнь подтвердила горькую правоту подруги Инны Елены Королевой, увидевшей в глазах крохотной Даши Шпаликовой предвестье трагедии.

Даша окончила актерский факультет ВГИКа, сыграла главную роль бывшей детдомовки в фильме «Детская площадка», сценарий которого написал Павел Финн, потом роль еще в какой-то картине — и покинула кинематограф. Вела богемный образ жизни, пробовала наркотики, уходила в монастырь, лежала в психиатрической клинике…

Свет уже далеких звезд — Шпаликова и Гулая — достиг наших дней. Мы смотрим картины, в которых играет Гулая, фильмы по сценариям Шпаликова, читаем его стихи, вспоминаем его песни.

Их герои стали частью огромной людской общности, они продолжаются в пространстве и времени. Верится, их создателям суждена долгая жизнь в нашей памяти, в памяти будущих поколений.

1

Сквозь осенний лес, который для каждого имеет свою привлекательность, светило вечернее солнце. Свет его, проходя между облетающими деревьями, был ясен и чист. Он уже как бы снизу озарял стволы и ветви, и мягко вспыхивали под его лучами верхушки деревьев, светились листья, застывшие в неподвижности. Ото всего уже неуловимо веяло ноябрем, хотя до снега было еще далеко, но воздух к вечеру холодел и был свеж, как перед снегом. Уже во многих приметах проступало нетерпение зимы.

Непосредственно к лесу примыкало большое строительство; его широкая панорама темнела на фоне заката прямоугольниками корпусов, силуэтами кранов, без которых немыслим пейзаж молодого города; краны разнообразно и на разной высоте высились над домами. Вечерний свет, проходя сквозь корпуса, заставлял ярко сверкать стеклянные проемы.

От строительства по направлению к лесу, неорганизованно растянувшись в длинную цепочку, шли молодые люди. Так они вступили в лес. С первых же минут их появления, да и, пожалуй, с первых кадров нашей истории будет слышна мелодия; ее наигрывал кто-то из идущих молодых людей на гитаре, а кто-то другой помогал ему на аккордеоне, но не особенно помогал — гитара все-таки преобладала. А играли они старую песню «Отвори потихоньку калитку», спокойствие и простота которой сочетались со спокойствием осеннего заката, неторопливым проходом через лес, когда и шагов почти не слышно — их заглушали облетевшие листья.