перед собой ничего, кроме черноты. Зарыдав в голос, молодая женщина медленно осела вдоль стены. Ей казалось, что в жизни она ещё не испытывала такой боли. Душа как будто разваливалась на куски и переставала существовать.

Плакала женщина долго, ругая себя, что вообще пошла туда, ведь знала. Ведь она знала, что такое — любить безответно. Или думала, что знала.

Прошло очень много времени, прежде чем Лена поднялась на ноги и огляделась. Она поняла, что тусклый лунный свет свободно льётся через пыльные новые окна, и от этого пространство квартиры казалось огромным. Здесь царила полная тишина, но страшно не было, только горько. Как будто в мире больше никого не осталось.

Лена двинулась по коридору до конца, зашла в комнату, под которой была его комната и замерла, ощущая на горячих щеках остывающие слёзы.

Да, она любила сильно и безрассудно, не понимая всю разрушительную силу этого чувства. Но она понимала и то, что выбора у неё не было. Если бы была возможность что-то изменить, Лена бы не согласилась. Она снова пошла бы по этому пути, но и только.

Винить в чём-то Дениса было глупо — он ничего никогда не обещал.

Судорожно вздохнув, женщина села на низкие крепкие козлы, покрытые пылью, и закрыла глаза. Мысли калейдоскопом закружились в сознании. Нехорошие мысли, о смерти и избавлении, как будто жизнь — это компьютерная игра, которую можно всегда начать заново и что-нибудь исправить.

Она снова заплакала, не видя впереди ни одного светлого момента. Ей не жалко было себя или своей пустой одинокой жизни, тяжёлым грузом лежала ответственность за Лёшу.

Мороз пробежал по коже в душной комнате от того, что она совершенно отчётливо думала о самоубийстве, хладнокровно размышляла о его возможности и желанности. Она осознавала, что это такое, и ещё она понимала, что никто не будет плакать. Совсем никто. Только маленький брат, который ей почти как сын, и то недолго, привыкнув и смирившись к положению безликого инвалида в интернате или доме малютки.

Лена горько вздохнула, попытавшись убрать волосы с лица, они тоже намокли от слёз. Кровь звенела в ушах, и на мгновение ей показалось, что она сейчас потеряет сознание от духоты и муки, разрывавшей грудь.

Ссутулившись и наклонившись вперёд, Лена застонала, но её тут же обняли чьи-то твёрдые и ласковые руки, а рядом она услышала его голос: — Что ты тут делаешь, Лен? Здесь же жарко, как в костре.

Сначала в горле ёкнул страх, а потом вернулось страдание. Она заплакала с новой силой. Денис открыл окно и подвёл её к нему, крепко обняв и положив подбородок ей на плечо.

Очень долго они молчали, Лена вдыхала его запах, ощущала его рядом, и возвращалось то простое и необъяснимое счастье, отодвигавшее все беды на другой план.

Позже он посмотрел на её опухшее красное лицо и чуть улыбнулся. Пьяным он не был абсолютно, как если бы не пил ни капли.

— Глупая, я хотел, чтобы ты осталась, чтобы выпроводить эту дуру, а то она бы устроила скандал.

— Это твоя… твоя любовница? — глухо произнесла Лена.

— Кто? — засмеялся он. — Никогда ею не была. Я когда-то занимал у неё деньги, очень давно. Сейчас она у меня просила взаймы. Я не знал, как от неё отделаться.

Лена молчала под его взглядом.

— А ты подумала, что я сегодня решил пригласить к себе другую?

— Я подумала, что помешала вам.

Он обхватил её голову и поцеловал.

То, что он говорил, была полуправда, но правда этому наивному и расстроенному человечку ни к чему.

Насчёт денег Денис сказал честно. Она пришла к нему «по делу», с закуской, с выпивкой, по старой памяти. Теперь занять денег у него, причём очень большую сумму, которую он заработал в армии и рассчитывал потратить на машину. Денис отказал, она разозлилась, и когда пришла Лена, то попала под горячую руку. И ещё — любовниками они были, только давно. Может быть, она хотела что-нибудь возобновить, но у него только одна мысль крутилась в голове — избавиться от неё поскорее. Хотел повежливее, но не вышло. С ним это часто бывало.

Зато из-за того, что расстроилась Лена, он очень разозлился и наговорил много неприятных вещей Валентине. Ну, да чёрт с ней, она заслуживала это.

— Ты дал?

— Что? — уставшим голосом спросил он.

— Денег?

— Нет, а что?

— Почему?

— Ну, это всё сложно. Она хотела не на доброе дело. Больше не хочу говорить об этом. Пошли лучше ко мне, — Денис обнял её и повёл к выходу из душного пространства пустой квартиры.

— Постой, — остановилась вдруг Лена, глядя ему куда-то в подбородок. — Я хотела бы тебе кое-что сказать. Просто… Надо сказать.

— Скажи, — спокойно произнёс он, чувствуя, как вибрирует её тело в волнении.

— Я знаю, что ты ничего не обещал мне, и что ты не любишь меня, знаю, что ты думаешь — всё это глупо… Но я только прошу сказать мне, если между нами всё кончится. Скажи, не показывай это и не обманывай меня. Не встречайся у меня на глазах с кем-то ещё, думая, что я уйду сама и догадаюсь. Я прошу только сказать. Я пойму.

В гулких стенах её слова звучали звонко и пронзительно, как если бы их говорил маленький ребёнок. Денису показалось, что он не слышал в жизни ничего более откровенного и потому ошеломляющего. Если бы всегда отношения были бы так честны и просты, как она об этом по-максималистски говорила, проблем в жизни стало бы намного меньше.

— Я понял тебя, — кивнул Денис, с тревогой стискивая её худое тело, бившееся в нервной дрожи. Она очень сильно волновалась, и тогда он впервые пожалел, что обратил на неё внимание. Всё равно ничего хорошего из этого выйти не могло, ведь всё когда-нибудь заканчивается, а она вообразила, что полюбила навечно. Оставалось только надеяться, что он ей надоест первым.

Они спустились вниз, до конца ночи ощущая грусть и небольшое напряжение.

С тех пор Лена не могла делать вид, что не слушает мамины замечания, потому что они означали одно — постоянное ожидание конца.

Жить в страхе было тяжело, но человек поразительное существо, он надеется даже тогда, когда это невозможно.

Ему было тесно здесь, в южной провинции страны, и это чувствовалось. Свету быстро утомил такой режим, но Стасу, похоже, было мало. Он наслаждался клубами, встречами, разговорами, коктейлями, танцами, музыкой — пёстрой мишурой тусовочной жизни.

Света подрабатывала в редакциях молодёжных журналов «Протеже» и «Ракурс» внештатным корреспондентом, там