старый сухарь, как Григорий Михайлович, поймёт: лучше прожить отпущенное тебе так, как хочет сердце, чем перед ликом Тьмы рыдать о так толком и не начавшейся жизни.

— Просто верь мне, — сказал я. — Удачи, сестренка.

— Спасибо. И тебе тоже удачи, Костя! Передавай привет великому князю.

* * *

У дворца меня встретили, но в сам дворец не проводили, повели в парк. Я этому не особо удивился. Всё же парк не зря назывался «Царское село», представители правящей династии всегда охотно здесь гуляли.

Привели меня прямо к Башне-руине. Узнав путь, я немного занервничал. К чему бы это? С тех пор, как башня превратилась в голема, я в эту часть парка не заходил. И сейчас с удивлением увидел, что Башня-руина снова стала Башней-руиной, а не просто руиной. Как будто и не было здесь той невероятной битвы.

У входа в башню стояли двое гвардейцев. Императора я увидел на самом верху, стоящим у края смотровой площадки. Провожающий мне и слова не сказал, но приглашение было недвусмысленным. И я поднялся по винтовой лестнице.

— Надеюсь, вы не возражаете? — спросил император после приветствия. — Свежий воздух. Кроме того, мне нравится вид отсюда.

— Как будет угодно Вашему Величеству, — скромно ответил я.

Вид меня не сильно заинтересовал, в эстетах отродясь не ходил. Но из уважения уделил несколько секунд созерцанию окрестностей.

— Любопытно, как иногда судьба приводит тебя в те места, где ты был, казалось, вечность назад, — сказал император, глядя на стену зелёной листвы впереди. — Говорят, это — верный признак того, что какой-то жизненный этап завершается. Нельзя войти дважды в одну реку. Но обычно к тому моменту, как ты это поймёшь, ты уже вымок до нитки.

— Боюсь, изящная словесность — не мой конёк, Ваше величество, — сказал я.

Император улыбнулся:

— Знаю. Но ведь и вы знаете, что практически всё, что говорят люди — они говорят для самих себя.

Я тактично промолчал. Задумался, что же не так с императором. И ответ нашёлся быстро: он был расслаблен. Впервые с тех пор, как мы с ним повстречались, внутри государя не сжималась невидимая пружина, готовая распрямиться в любой момент.

И это меня… да. Меня это раздражало.

Оказывается, раньше я видел некое сходство между императором и мной. А теперь… Теперь — как будто мы оба прежде состояли в клубе убеждённых холостяков, и вдруг я встретил его с красивой женой под ручку и с кольцом на безымянном пальце.

— Ничего ещё не закончилось, — сказал я как будто невпопад, но император меня прекрасно понял.

Лицо его слегка помрачнело.

— Вы полагаете, я этого не знаю, Константин Александрович? Я вижу, что ситуация сейчас даже хуже, чем была неделю назад. Там, в автомастерской этого вашего друга — надеюсь, к слову, что мне удалось компенсировать его расстройство из-за ущерба, нанесенного Борисом — я наблюдал то же, что и вы. И выводы умею делать не хуже вас. Но если мы не научимся радоваться маленьким победам, нам никогда не одержать большую.

— У вас есть неограниченные ресурсы. — Я привычно отмёл в сторону лирику, так же как ущербленное имущество Вовы, и вцепился в суть дела. — Доступ к любым знаниям. Появились уже какие-то соображения, что нам делать?

— Нам? — посмотрел на меня император.

— Я не останусь в стороне от происходящего. Не в моих это привычках — раз. А кроме того, полагаю, мне не позволят остаться в стороне — два. Ну и три: с Юнгом я не закончил. Он всё ещё на свободе, и всё ещё опасен.

— Что ж, давайте по порядку. — Император с видимой неохотой отвернулся от деревьев и посмотрел себе под ноги. — Мой сын отныне — что-то вроде портала, через который Тьма пытается прорваться в наш мир. Всё происходит помимо его воли. Об этом вы, полагаю, знаете.

— Об этом — знаю, — кивнул я. — Не знаю, как вы остановили Тьму. Там, в автомастерской — как вы это сделали?

— Светом, — улыбнулся император. — Самый верный способ — использовать против тьмы свет.

— Так просто?

— На словах — проще некуда. На деле же я лишь сегодня утром смог твёрдо подняться на ноги. И позволил себе эту небольшую прогулку.

Я мысленно содрогнулся. Дело обстояло даже хуже, чем я предполагал. Я-то думал, что у нас есть стабильное оружие. А оказывается, ещё два-три таких прорыва, и император вовсе прикажет долго жить.

— Меня вы этому научить сможете?

— Здесь нечему особенно учить. Нужно быть хотя бы частично белым магом. Полное раскрытие чакр и перенаправление энергии вовне. Вы закончили первый курс и уже должны понимать, о чём я говорю.

— Да, но… То, что сделали вы — это ведь снова как забивать гвоздь микроскопом, — пробормотал я.

Император улыбнулся.

— Да, я помню эту вашу аналогию. Иногда, Константин Александрович, ситуация складывается так, что от забитого гвоздя зависит чья-то жизнь, а то и не одна. И под рукой, как назло, нет ничего, кроме микроскопа.

— Один раз это допустимо, — кивнул я. — Но к следующему разу я бы позаботился о том, чтобы вместо микроскопа под рукой у меня лежал молоток.

Мой голос окреп, обрёл уверенность. В голове наконец закопошились кое-какие мысли.

— Что вы задумали? — прищурился император.

— Сейчас мне не хотелось бы об этом говорить. Преждевременно. Для начала нужно всё проверить. Провести испытания на людях…

— На людях? — изумился Император.

— Именно.

— И у вас есть эти люди?

Я посмотрел в сторону академии — которой отсюда, разумеется, видно не было, и широко улыбнулся:

— Есть, Ваше величество. Как не быть…

Глава 12

Тайное общество

— Молоток, — сказал я, и эхо разнесло мой голос по залу.

В этом зале в учебное время проводились занятия по танцам и фехтованию, а также — гимнастические. Сейчас, летом, он пустовал. Но у Платона был свой ключ.

Все переглянулись. Кроме меня и Платона, в зале присутствовали: Кристина, Полли, Анатоль, Андрей и Мишель. Никто, кроме меня, ничего не понимал. Я пока тоже мало что понимал, но, по крайней мере, представлял, куда копать.

— Нам нужен молоток, которым мы сможем забивать гвозди, чтобы микроскоп остался в целости и сохранности, — закончил я мысль и с улыбкой оглядел присутствующих.

Ни одно лицо не выражало понимания. Даже Платон меня разочаровал.

— Хорошо, что здесь нет Жоржа Юсупова, — заметил Анатоль. — Он бы обязательно сыронизировал: «Что, род Барятинских до такой степени обеднел, что не может позволить себе нанять плотника?»

— Жоржа Юсупова здесь нет по одной простой причине: нам нужны белые маги, — сказал я.

— А что тогда я здесь делаю? — развела руками Кристина.

— И правда! — Полли метнула на Кристину сердитый взгляд. — Что вы, госпожа Алмазова, делаете здесь — тогда как вам полагается сидеть в тюрьме после всех ваших выкрутасов⁈

Я почесал пальцем лоб. Н-да… Для меня-то уже минули целые эпохи и всё забылось, но для Полли всё обстояло иначе. И она до сих пор никак не могла себе объяснить, почему Кристина ни с того ни с сего вдруг заперла её в подвале.

— Полли, — сказал я, — Кристина спасла тебе жизнь. На твоём месте я бы её поблагодарил.

— Моей жизни ничто не угрожало! — топнула ногой Полли. — А если вы, вдвоём, вытворяете что-то, что боитесь предать огласке…

— Втроём, — перебил Мишель. — И это уже можно предать огласке. Не так ли, Костя?

Я нехотя кивнул. Тратить время на объяснения и рефлексии (а в случае с Полли рефлексия может занять очень много времени) сейчас совершенно не хотелось. Но и от разъяснений — какого чёрта вообще происходит — увы, никуда не деться. Если я всерьёз собрался делать из этих ребят своих союзников, то начинать надо с правды. На лжи серьёзные отношения не построишь.

— Мы втроём участвовали в секретной операции, — обращаясь вроде бы ко всем, но глядя при этом на Полли, сказал Мишель. — Её целью было спасение великого князя Бориса Александровича. Я пропадал потому, что должен был изображать великого князя, которого собирались похитить. Мне изменили внешность, я был чем-то вроде наживки. Но находился при этом в абсолютной безопасности, меня защищали амулеты.

Тут, конечно, я возражать не стал — хотя мысленно умилился наивности Мишеля. Амулеты… Амулеты его, конечно, защищали, но не от такого персонажа, как Юнг. Будь у Юнга побольше времени… Впрочем, если бы у него побольше времени, рисковать Мишелем я бы не стал, придумал бы что-то другое. А в той ситуации Мишеля надежнее всего защищала элементарная логика: Юнг не стал бы убивать