Егор распахнул створку окна, и в комнату ворвались снежинки. Прилипнув к Дашиным волосам и плечам, они замерли, отказываясь таять.

– Красиво, – тихо сказал он и сделал шаг вперед – к ней, но, натолкнувшись на насмешливый взгляд, тут же остановился, резко развернулся и направился к столу. – Это все, что я собирался тебе сказать, – торопливо бросил он, борясь с непонятно откуда взявшимся смущением.

– Хорошо, – улыбнулась Дашенька и не двинулась с места. – Я только хотела уточнить… Ты заплатишь двадцать тысяч долларов любому, кто найдет брошь?

– Любому, кто найдет брошь или укажет на вора, – подтвердил Егор, мысленно возвращаясь к легенде о неуловимом Маркизе.

– Это хорошо, – прошептала Даша. Сунула руку в карман, сжала мобильник и направилась к двери.

Гордость Тихона трещала по всем швам. После ссоры с Дашутой он дал себе слово не звонить и не мириться, но к утру этот уверенный настрой перевернулся вверх ногами и поплыл в противоположную сторону. Тихон нервничал, не находил себе места, не переставая каялся, вздыхал над уже остывшим завтраком, поглядывал на часы и нервно мусолил телефон. Позвонить – не позвонить, позвонить – не позвонить…

– Конечно, я во всем виноват, – ковыряя вилкой в горке любимой гречневой каши, вздохнул он. – Она же еще совсем маленькая… и вредная…

Отодвинув тарелку на середину стола, он встал и заметался по комнате. Наверняка она вернулась обратно – в дом к этому Егору и теперь дуется и не собирается мириться первой!

– Надо ехать, – сдвинул брови Тихон, отвергая вариант с телефонным звонком – ссорились они очень редко, и просто натянутый разговор успокоить его душу не смог бы. – Надо ехать, – повторил он, уже снимая пальто с вешалки.

Память у Тихона была отменная, да и Москву он знал, как карась – дно родного пруда, так что адрес, по которому проживал Егор, в нужный момент без проблем всплыл в голове.

– Взяли моду – в коттеджах проживать, – ворчливо буркнул Тихон, уже не зная, к чему придраться. Вышел на улицу и поежился: – Холод-то какой…

Вспомнив, что Дашута убежала в тапочках, он вернулся за ее сапогами и заспешил к своей машине.

Оказавшись около дома Егора, Тихон разволновался еще больше – нажать сразу же на кнопку звонка он не решился. Оттягивая время, оправдывая себя тем, что к разговору с Дашенькой надо подготовиться, он сначала прогулялся вдоль аптеки и трех маленьких разномастных магазинчиков, потом посидел на скамейке, затем вернулся обратно и, почувствовав, что ноги в ботинках на тонкой подошве окоченели, стал пританцовывать на месте.

– Надо зайти уже, – сказал он себе и с тоской посмотрел на дверь. – Нет… еще чуть-чуть погуляю.

И в этот момент в кармане задрожал телефон. Увидев в окошке мобильника родное имя «Дашута», Тихон заулыбался и торопливо нажал кнопку.

– Привет, – звонко раздалось в ухе, – как дела?

– Плохо, очень плохо, – сразу же перешел к примирению Тихон, – я, конечно, виноват… вспылил, но ты постарайся меня понять…

– Ну, я тоже немножко переборщила, – пошла на мировую Дашенька. Обида давно улеглась, и сейчас ей хотелось побыстрее перейти к делу. – Я в доме Егора…

– Я так и подумал…

– Ты должен срочно сюда приехать.

– Так я уже это… приехал.

– Уже?!

– Ну да, – замялся Тихон, продолжая пританцовывать – пальцы в ботинках молили о пощаде, а кожа на щеках и носу покалывала иголочками, намекая на скорую простуду.

– Отлично. Слушай меня внимательно… У тебя юридическое образование, опыт работы в суде и прокуратуре. Сейчас ты забросил прежнюю работу и в основном преподаешь в высших учебных заведениях, пишешь брошюрки по криминалистике и прочей ерунде. Понятно?

– Нет, – замотал головой Тихон, чувствуя, как трубка примерзает к уху, – ничего не понятно.

– Все очень просто, – прошипела Дашенька. – У тебя есть возможность заработать двадцать тысяч долларов честным путем, и к тому же ты будешь первый раз не вором, а сыщиком…

– Сыщиком? – задумчиво переспросил Тихон.

– Да. Ты найдешь украденную брошь и получишь за это приличные деньги. Сейчас я все тебе подробно объясню…

По иронии судьбы, Тихон с самого раннего детства мечтал о должности следователя. Он по сто раз перечитывал любимые детективы и представлял себя то с большой лупой в руке изучающим ковер или ровные досочки паркета, то бегущим по набережной за преступником с пистолетом наголо. Но жизнь распорядилась иначе…

Сколько раз, растворяясь в ночи после удачного ограбления, Тихон думал: вот если бы я был на месте следователя, я бы любого ловкача поймал. Представлял, как он отыскивает улики, выстраивает схемы расследования, улыбался и спешил домой.

И вот судьба преподнесла подарок – украдена брошь, и может так получиться, что искать воришку будет именно он – Тихон, известный и одновременно неизвестный вор по кличке Маркиз.

– Не волнуйся, я тебе помогу, – закончила речь Дашенька и распахнула дверь.

Оказавшись в уютной гостиной, Тихон застучал зубами.

– Кипятка с заваркой, – выдохнул он, позабыв от холода и волнения простое слово «чай».

Дашенька, почувствовав, что невозможно соскучилась, чмокнула Тихона в пухлую щеку и упорхнула в кухню.

– Так, так… – протянул профессиональный вор, претендующий на роль сыщика. Прошелся взглядом по гостиной и повторил: – Так, так…

Сейчас ему не терпелось взяться за расследование – казалось, весь дом напичкан уликами, которые, стоит только скомандовать, сами вылезут из укромных местечек и приветственно запищат: «А вот и мы!»

– Добрый день, – раздался приятный женский голос, и Тихон, вздрогнув от неожиданности, обернулся.

По лестнице величаво спускалась дородная женщина с прической, состоявшей из венца очаровательных светлых кудряшек. На щеках румянец, а на шее бусы из серо-зеленой бирюзы, под цвет глаз.

Именно таких женщин изображали на своих полотнах великие художники – по-особому красивых, с внутренним светом, льющимся из самой глубины души.

Сердце Тихона дернулось, точно в него влетела стрела с отточенным наконечником.

– Здравствуйте, – просипел он, низко кланяясь.

– Евдокия Дмитриевна, – шагнув на последнюю ступеньку, нежно улыбаясь, представилась дама, – хозяйка этого дома.

Тихон, подавив растерянность, подхватил ручку Евдокии Дмитриевны и, затараторив: «Очень приятно, несказанно рад», – многократно ее поцеловал, скользя при этом губами вверх и вниз.

– А я – Тихон Ефимович Волошин, родитель Дашеньки, – выдохнул он, размышляя, повторить обряд целования или все же воздержаться. С одной стороны, никто не знает, когда еще представится такой случай, а с другой – излишняя навязчивость при первом знакомстве ни к чему.