Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Серьёзная угроза. Я тоже пойду, надо помочь нашему урезанному отряду строителей притащить конструктор, из которого они будут собирать оранжерею. Так что готовься, скоро будем устраивать романтичные прогулки среди огуречных грядок!
Девушка фыркнула, резко повернулась, махнув забранными в «хвост» волосами, и изящно, словно не в тяжёлых рабочих ботинках, пошла к двери. Хидео немного полюбовался («Вот как она это делает?») и пошёл следом.
Но далеко уйти ему не удалось. В дверях столовой он был остановлен Эрихом.
– Где резак? – грозно спросил он.
– Эээ.. Доброе утро? – попытался сбить боевой настрой завхоза Хидео. Напрасные усилия!
– Где резак, я тебя спрашиваю!
– Где всегда. На стеллаже в мастерской.
– Его там нет!
– Значит, его кто-то взял, – Хидео тоже начал заводиться. – Спрашивайте у того, кто взял, а не у меня.
– Его брал ты!
– Брал. И вернул.
– Не вернул! А кроме тебя, им никто не пользовался!
– Конечно-конечно! Вы меня раскусили. Я его взял и спрятал в своей косметичке, чтобы потом, выбрав ночь потемнее, перепилить опоры водонапорной башни. Да ещё и пожар устроил, чтобы замести следы. Я его вернул на место, каюсь, не сразу, не до того было, но на следующее же утро. Вернул!
Эрих возмущённо пыхтел, наверное, Хидео должен был испугаться, но выглядело это скорее смешно, чем страшно. К тому же позади завхоза уже скопилась небольшая толпа: Красин, Мозели, Лиамм, Глория и Роман переглядывались и не знали, как им обойти неожиданное препятствие на пути к завтраку. Наконец географ кашлянул. Эрих обернулся, явно не понимая, откуда здесь взялось столько зрителей, и что они хотят от него.
– Давайте обсудим мою коварную натуру где-нибудь в другом месте, – подсказал Хидео. – Коллеги есть хотят.
– Вычту из зарплаты, – посулил Эрих и, протиснувшись мимо посторонившегося Красина, ушёл.
– Эх, – деланно сокрушился Хидео и тоже посторонился, делая приглашающий жест. – Прошу к столу!
Дождавшись, когда все войдут в столовую, он пошёл за скафандром. «Конструктор» сам себя на место не притащит.
Через час Хидео понял, как ему повезло, что строители после возведения главной базы уехали на стройку полевых баз, появляясь тут эпизодически. Точнее, не все строители, а их глава, Лиард Маккензи. Сразу после прилёта он ещё как-то сдерживался, но за два с небольшим месяца на пустой планете то ли потерял налёт провозглашаемых, но искренне не разделяемых лозунгов, то ли просто накопил раздражение, которое, наконец, нашёл на кого выплеснуть.
Проблема была не нова. Даже когда Мельхиора была частью Звёздной Конфедерации, на её уроженцев в «метрополии» многие посматривали косо. Во-первых, потому что Мельхиора была даже не провинцией, а такими задворками, где разумной жизнью, с точки зрения рядового конфедерата, даже не пахло. «Ты умеешь писать?» – совершенно искренне удивлялись на первых порах его однокурсники. «А правда, что вы строите свои дома в земле? И ездите на животных? А прилёт кораблей на планету согласовываете со своими шаманами?» На эти и тысячи подобных вопросов он быстро научился отвечать, даже не обижаясь. Зачем? Любопытствующие мальчишки и девчонки не думали его оскорбить, а просто пытались совместить имеющуюся у них с рождения картину мира с профессионально владеющим техникой и кое в чём даже более образованным, чем они, сверстником с белыми волосами.
А во-вторых, дело было именно в белых волосах. А ещё глазах, меняющих цвет от голубого до чёрного при изменении освещения. Характерные черты мельхиорцев, появляющихся у новых поселенцев уже во втором поколении. И внушающие отвращение, а то и ужас (мутанты же!) достаточно большому числу «чистокровных» жителей Конфедерации.
Нет, с точки зрения официальной пропаганды проблемы не было. Все планеты Звёздной Конфедерации и их жители провозглашались равными, жили в дружбе и взаимопонимании. На практике же разница между мальчиком, родившемся, например, на Титане, и мальчиком с Мельхиоры была огромной. Даже самая бедная семья на Титане имела больше возможностей выучить своего ребёнка, чем семья, считающаяся зажиточной на Мельхиоре, хотя бы просто потому, что на самой Мельхиоре не учили ничему, кроме умений, требующихся для разработки ресурсов планеты. А учёбу на другой планете могли позволить себе только очень редкие счастливчики. И, конечно же, официальная пропаганда не замечала бытовой неприязни, окружавшей мельхиорцев.
После обретения Мельхиорой независимости необходимости в пропаганде равенства независимо от цвета волос больше не было, более того, её пример должен был стать неприемлемым для других планет Конфедерации. Поэтому уровень враждебности к «мутантам» подскочил до небывалого уровня. Особо рьяные политические деятели требовали вообще вывести мельхиорцев из-под защиты закона, но массовой поддержки такие идеи всё-таки не получили. Но всё равно, мельхиорцам ходить по улицам Звёздной Конфедерации без головного убора и тёмных очков было хоть не так опасно, как это могло показаться, но однозначно неприятно.
А «СтройГалактик», фирма, нанятая «ИСМ» для стройки баз на Оранжевой, была из Звёздной Конфедерации.
До прямых оскорблений глава строителей не дошёл, но не понять, какой уровень неприязни он испытывает к помощнику, не смогла бы только каменная статуя.
Через два часа даже Зак, этот непрошибаемый тип, начал чувствовать себя неловко. Вообще выходило забавно: брезгливость не мог сдержать Маккензи, причиной её был Хидео, а уши краснели у Зака.
Сам Хидео противоядие для себя нашёл давно. Если Маккензи неприятно рядом с ним находиться, разве это его, Хидео, проблемы? Нет, это проблемы Маккензи.
Хидео в очередной раз зашёл на склад, свернув в сектор, где в одном углу лежали так никем и не разобранные полуобгоревшие панели, а в другом разместились расходники для лаборатории: Изольда попросила улучить минутку и занести в лабораторию канистру с реактивами взамен куда-то запропавшей. Найдя нужную канистру, стоявшую около внешней стены, он выглянул наружу. Уже темнело, и прозрачная панель стала неплохим зеркалом. Хидео посмотрел на своё отражение, наблюдая, как радужная оболочка меняет цвет с чёрного на голубой, и повторил вслух: «Это не мои проблемы». Завтра с очередной полевой базы должны были вернуться остальные строители, и его услуги им больше не понадобятся.
Он развернулся и пошёл к выходу, но на полпути замер на месте, пытаясь понять, что же привлекло его внимание. Он снова вернулся к «зеркалу», присмотрелся и вдруг увидел в отражении то, чего здесь быть никак не могло. Из-под обгоревших панелей, полуприкрытая краем одной из них, выглядывала рукоятка плазменного резака.
Хидео резко повернулся и почти
