Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В соседнем секторе послышались шаги, и мельхиорец поспешно запихнул резак назад под панели. Оглянувшись (ничего не заметно), он пошёл навстречу вошедшему в сектор Заку.
– На сегодня хватит, – объявил тот, – пошли ужинать.
– Такое задание я всегда готов выполнить в первых рядах, – ответил Хидео и помахал канистрой. – Только вот отнесу подарочек в наш цветник.
– Я в тебе и не сомневался. Ты там не задерживайся сильно, а то опять одна «овсянка» останется.
– Ты что-то имеешь против «овсянки»?
Разговаривая так, приятели дошли до рабочего модуля, и Хидео, попросив его не ждать, скрылся в лаборатории. Зак, понимающе хмыкнув и снова посоветовав не задерживаться, пошёл в столовую.
Что-то хорошее было и в том, что Маккензи «снял маску». По крайней мере, Зак, получив передозировку, от конфедератского высокомерия полностью излечился.
Хидео задерживаться действительно не стал. Отдав канистру и перекинувшись парой фраз с Кристиной, он вышел, но отправился не в столовую, а, убедившись, что коридор пуст, почти бегом вернулся на склад. Болтая с Заком, он успел обдумать ситуацию, и выводы ему не понравились. Во-первых, резак появился на складе совсем недавно: сюда то и дело кто-то заходит, резак лежал почти на виду, и долго оставаться незамеченным он бы не смог. Напрашивается вариант, что это случилось вообще сегодня, некто, взявший резак из мастерской, услышав их с Эрихом ссору, не стал сознаваться, а решил незаметно его вернуть. И вот тут появляется во-вторых. Таинственный некто не положил резак на стеллаж в мастерской, а спрятал его таким образом, чтобы его скоро нашли, и в таком месте, где, как все решат, его забыл Хидео. И это мог быть почти кто угодно: по складу сегодня целый день сновали туда-сюда то строители, то шумно собирающиеся на свою наконец отремонтированную базу геологи Второй партии, правда, почему-то без Глории, и наконец получивший собственный полевой дом Виткевич со своей Четвёртой партией. Да и насчёт остальных нельзя быть уверенным, мало ли у кого какие дела на складе?
Хидео положил резак в пустой ящик и понёс его в мастерскую. В коридорах было пусто – самый разгар ужина, даже отпетые трудоголики делали в своём трудоголизме перерыв. Без помех дойдя до мастерской, он убрал резак на штатное место (и пусть Эрих что хочет, то и думает) и собрался идти обратно, когда за стенкой, в ангаре, послышался грохот. Хидео замер, прислушиваясь, потом надел снятый было шлем скафандра и вышел в ангар.
Полупустой после разъезда геологов по базам и слабо освещенный по вечернему времени, ангар производил гнетущее впечатление.
– Кто здесь? – неожиданно робея (сто раз же сюда заходил, и ничего!), спросил Хидео.
Никто не ответил. Хидео сделал несколько шагов вглубь ангара и остановился. Фонаря с собой у него не было, а включать общий свет он не захотел – ещё заметят, прибегут, будут волноваться и задавать странные вопросы. Ему бы ещё кто на них ответил!
– Барабашка завёлся, – проворчал мельхиорец, выходя из ангара. – А может, кому-то просто пора подлечить нервы.
Оставив в мастерской скафандр, Хидео поспешил в жилой модуль. Как он и надеялся, Кристина, задержавшись, наводя марафет, тоже опаздывала на ужин. Он догнал девушку перед дверью столовой. Подхватив её под ручку, Хидео сморозил какой-то дежурный комплимент. Кристина рассмеялась, ожидаемо не став расспрашивать про его манёвры. А вот с местом ему уже не так повезло, пришлось сесть на свободный стул спиной к центру зала, так что с планом посчитать, все ли здесь, пришлось расстаться. Ну что ж, тогда можно сосредоточиться на ужине.
За спиной мельхиорца болтали, входили в столовую и выходили из неё участники экспедиции, а он, жуя «овсянку» (то есть кашеобразный питательный, но не слишком вкусный концентрат), пытался понять, неуютно ему исключительно от усталости после непростого дня, или дело в чём-то другом.
Утром от неясного беспокойства не осталось и следа. Выбираясь из одеяла-кокона, Хидео задумался, из-за чего он так себя накрутил накануне. Отвык от общения с «истинными конфедератами», не иначе.
Арина сидела за столом, держа в одной руке вилку, а в другой планшет. Отодвинутая в сторону «овсянка» обиженно остывала.
– Ты не перепутала, куда втыкать вилку? – хихикнул Хидео, садясь рядом.
– А? Что? А, это ты. Прости, заработалась, – Арина выпрямилась и откинула волосы со лба. – Пришли новые данные со спутников, нужно поправить мою климатическую модель.
– Опять? – удивился Хидео. – Ты же её месяц назад закончила?
– Да, – Арина грустно вздохнула. – Но на Оранжевой очень низкая влажность воздуха и нетипичное распределение зон атмосферного давления, из-за этого я не могу пока обеспечить высокую достоверность прогнозов погоды.
– Да ты и так не сильно ошибаешься! – горячо заверил девушку Хидео.
– Может быть, – Арина снова вздохнула. – Но хотелось бы выйти на 90-процентную достоверность для 10-дневных прогнозов…
– Эх, – с некоторой завистью сказал Хидео, – жаль, что я во всём этом ничего не понимаю…
– Но это всё не так сложно, как кажется. И ты вполне можешь всему научиться, если захочешь. В моём университете отличные преподаватели, подготовишься немного и сможешь туда поступить.
Хидео улыбнулся.
– Э, нет, ну сама посуди, какой из меня учёный? Чтобы разбираться в этих ваших циклонах и аномалиях, нужна голова, а не как у меня, две извилины, и те от шлема.
Молча посмеивающийся над их диалогом Красин, сидевший напротив, посерьезнел.
– Простите, что вмешиваюсь, но вы, Хидео, очень сильно ошибаетесь. В науке гениальность не относится ни к необходимым, ни к достаточным качествам. Гении, конечно, в науку приходят и двигают её рывками вперёд, но её также двигают простые упорные в движении к цели «середнячки». И чей вклад больше – можно ещё поспорить. Вот упорство – то да, пусть недостаточное, но однозначно необходимое.
– Серьёзно? – удивился Хидео.
– Абсолютно, – взгляд географа стал отсутствующим. – Когда при мне начинают превозносить гениальность как главную черту учёного, я всегда вспоминаю одного из самых талантливых геологов моего поколения. Пару лет про него все только и говорили, прочили блестящее будущее и ждали выдающихся открытий. Открытия были,
