конечно, но довести их до логического завершения, до практики, производства, наконец, он не смог. Потому что после вспышки озарения начинается планомерная работа, и её гениальностью не заменишь. Сегодня его имя упоминается в лучшем случае в списке «внёсших вклад» в обзорной главе учебника, которую всё равно никто не читает.

– Вы про Мура? – тихо спросила Арина.

– Да. Но это печальная история, – Красин встал и, кивком попрощавшись с присутствующими, вышел из столовой.

Хидео и Арина молча переглянулись.

– Не переживай, у тебя получится отличная погодная модель, – сказал Хидео минуту спустя. – А сейчас давай лучше позавтракаем, запас сил нам сегодня не помешает, тебе – чтобы думать, мне – чтобы рулить.

Сегодня ему предстояло навестить Шафрана. Первая партия свою территорию отработала, и материальные результаты их работы требовалось отвезти на главную базу. Сами же геологи должны были, не заезжая «домой», загрузиться в самолёт к Роману и отправиться вместе с ним за новыми приключениями. С точки зрения Хидео, хотя бы один выходной после сдачи участка просто напрашивался, но Инка торопил подчинённых, не потакая настроениям «впереди ещё много времени, успеем».

Но если временем геологов старались распоряжаться рационально, то его, Хидео, время, мало кого беспокоило. Иначе не посылали бы его «по земле» на базу, до которой больше двенадцати часов пути в одну сторону! Нет, чтобы сам Инка слетал туда на начальственной «Стрекозе», или, что ещё лучше, одолжил бы самолёт ему. Но нет, не положено по служебному положению одному и не положено по служебному же положению другому. Надо было всё-таки купить себе вместе с предпоследним комплектом документов «корочку» пилота, как советовал ушлый продавец! Тогда, правда, он ещё не решил, что вернёт себе родное имя, а значит, от «чужого» документа никакого проку ему сегодня бы не было бы…

– Так, стоп, – велел сам себе Хидео. – Вот только приступов тонкой душевной организации мне сейчас и не хватает. С именем определюсь позже, а сейчас надо не забыть взять с собой обед. В конце концов, провести пару дней вдали от базы тоже неплохо, особенно пока здесь работает великий Маккензи.

После полёта над зловещей страной вулканов и землетрясений, однообразные рыжие пейзажи равнин вокруг главной базы казались почти родными. Чтобы усилить нахлынувшее ощущение, а заодно и скрасить дорогу, Хидео включил мельхиорскую музыку. Устаревшая по меркам других планет, она хорошо подходила к сменяющим друг друга за окнами холмам и долинам. Но спустя всего пару песен он пожалел, что поддался порыву: знакомые мелодии пробудили обычно глубоко запрятанную тоску по дому. Тоску неутолимую, потому что Хидео прекрасно понимал, что, вопреки принятому решению, у него не хватит духа вернуться на Мельхиору.

«Кого я обманываю? Зря я вообще откопал своё старое имя, надо было оставить себе прошлый паспорт», – раздражаясь на самого себя, подумал он.

Хидео преодолел перевал и остановился передохнуть. Быстро справившись с обедом (а как с ним можно справляться долго, если обед состоит из одного стакана с питательной смесью?), он вышел из вездехода, чтобы размять ноги. Солнца сегодня видно не было, небо со всех сторон закрывали серые пылевые облака. Мельхиорец перевёл взгляд вниз, на лежащую у его ног долину, и вздохнул. Сильнее всего, даже сильнее непривычного цвета неба, чужой для него Оранжевую делало полное отсутствие растительности. Какой прекрасной могла бы стать эта планета, если бы её наполнила жизнь! Он представил эту долину изумрудно-зелёной от травы, невысокие горы вдалеке пусть будут покрыты сосновым лесом, а вот там с уступа срывается небольшой водопад, чтобы растечься в долине неширокой, но полноводной рекой…

От мечтаний его отвлёк писк вызова с главной базы.

– Погода портится, – услышал он обеспокоенный голос Арины. – В окрестностях Первой вечером будет буря. Может, вернёшься?

– Не переживай, бурю я встречу под крышей, – заверил девушку Хидео.

Та в ответ вздохнула и попросила:

– Не геройствуй попусту.

– Не буду! – пообещал мельхиорец.

Арина снова вздохнула и отключилась.

Хидео оглядел горизонт. Песчаная муть продолжала висеть в воздухе, но на западе она стала заметно темнее. Пожалуй, и, правда, пора поспешить.

Полтора часа спустя поводов поспешить у Хидео стало ещё больше. Мало ему было наступающей на пятки бури, так ещё и виски стало знакомо ломить. Хидео стиснул зубы и постарался выжать из вездехода и дороги всё возможное. Обычно он старался оттянуть момент использования препарата, а то и вовсе обойтись без него. Лекарство помогало отлично, но спустя час мельхиорца начинало сильно клонить ко сну, и в это время лучше было бы быть уже не за рулём. Если же дорога затягивалась, то, чтобы побороть сонливость, приходилось изводить весь запас мозелевского энергетика, а потом полночи мучиться бессонницей. Но, проехав ещё немного, Хидео понял, что дальше тянуть будет уже чревато, открыл аптечку и, не глядя, запустил руку в отделение со шприцем. Действие было настолько привычным, что нащупав вместо шприца пустоту, он сначала даже не испугался. Притормозив, он открыл аптечку пошире и проверил другие отделения. Шприца не было. Ещё удерживаясь от паники, он взял фонарь и посмотрел на полу, заглянул под сиденья, ощупал карманы. Шприца не было нигде. И вот тут ему стало страшно по-настоящему.

Как бы в ответ, головная боль взялась за него всерьёз, окатив обжигающей волной. Перед глазами замелькали цветные пятна. Четыре часа езды до базы превратились в бесконечность, а буря, с которой он обещал Арине не встречаться, в неизбежность. Первые, ещё не очень быстрые песчинки уже застучали по бортам вездехода. Хидео снова завёл мотор и, почти вслепую, поехал вперёд: надо было хотя бы немного подняться по склону котловины, где он стоял сейчас, чтобы не занесло песком по самую крышу, а то и выше неё.

Вездеход мотнуло, он резко накренился и застрял. Боль от толчка была такой сильной, что Хидео на минуту потерял сознание, а придя в себя, обнаружил, что в беспамятстве умудрился совершить абсолютно бесполезное действие, а именно вызвал пребывающего на главной базе, то есть почти на другом краю Вселенной, Мигеля Мозели. Кажется, тот уже не в первый раз о чём-то его спрашивал, но о чём, Хидео понять не мог. О погоде? Самочувствии? Какое это уже может иметь значение? Но что-то сказать надо было, невежливо просто так вызвать и молчать, поэтому Хидео решил пожаловаться:

– Шприц пропал… – сказал он, запинаясь.

Такой ответ, похоже, устроил врача, потому что свои расспросы он прекратил. Хидео хотел