— Нет. Хотела бы я, чтобы причина была в этом, но нет. Мне просто трудно справиться с мыслью, что я встречу людей, которые знали меня до несчастного случая.

После короткой паузы Кэл сказал:

— Мне самому не нравится перспектива выслушивать кучу вопросов. Значит, найдем церковь здесь, в Каве, где нас никто не знает. Начнем с нуля.

— Ты и вправду так считаешь? Ты уверен, что это правильно?

— Диана... — Раздражение в его голосе показало, что она опять сказала что—то не то. — Религия была важной частью нашей жизни. Для матери Тайлера она тоже многое значила, иначе она не стала бы упоминать об этом в записке. Неужели ты и правда думаешь, что для меня важно, в какую церковь пойти?

Его искренность сразила ее.

— Нет. Конечно, нет. Я буду рада пойти в любую в это воскресенье, если можно.

— И я буду рад. — Как будто солнце выглянуло из- за туч — его глаза зажглись светом, которого не было прежде. Ему понравилась ее реакция!

Диана не помнила, чтобы ходила в церковь, но что—то говорило ей, что это будет правильно — и для них, и для их сына.

— Диана, есть кое-что еще.

У нее упало сердце.

—Что?

— Не разрешишь ли ты мне вставать ночью к Тайлеру?

Она должна бы почувствовать облегчение, но вместо этого испытала смесь удивления и разочарования, потому что ждала, что он попросит ее о чем— то другом — о том, что совсем не имеет отношения к ребенку.

— Конечно, — излишне жизнерадостно согласилась она. — Я не предлагала только потому, что ты и так замотался с этим переездом. Пока мы жили у Британи, я хотела, чтобы ты больше отдыхал.

— Я понимаю и признателен тебе за это. Мне хочется больше внимания уделять сыну.

— Ты ему тоже нужен. Спокойной ночи, Кэл. Спасибо, что показал записку, — тихо добавила Диана. — Я... хочу, чтобы ты знал — я в восторге, что она выбрала нас.

Терзаясь угрызениями совести, она выскочила из кухни, не решаясь признаться себе, что наслаждается обществом мужа, что она его все более страстно желает.

Неделю назад она оттолкнула Кэла, когда он пытался ее поцеловать. Она облила его презрением и заговорила о разводе.

Как могло за семь дней все перемениться? Что с ней такое? Ведь она ревнует его к малышу, который заслуживает внимания папочки хотя бы на одну ночь.

— Ну-ка, Тайлер, теперь нужно срыгнуть. Папа ждет. Вот так.

Кэл прохаживался по детской, держа малыша на руках. Он чувствовал запах духов Дианы, смешанный с запахом детской присыпки. Этот аромат его пьянил.

— У нас большой прогресс, сынок. Мы начинаем чувствовать себя семьей. На прошлой неделе у меня не было ни одного шанса. Ты, конечно, не знаешь, что это означает, так я тебе объясню. На прошлой неделе твоя мама не могла даже находиться со мной в одной комнате. Она сказала врачу, когда тот собрался ее выписывать из больницы, что не хочет идти со мной домой. Прошло семь дней, и вот мы все трое живем вместе, в новом доме. Это хорошее предзнаменование, Тайлер. Будем молиться, чтобы так все шло и дальше, — сказал Кэл и поцеловал малыша в шейку, куда прижимались и губы Дианы.

Он бережно положил спящего младенца в кроватку и накрыл одеялом.

— Видит Бог, если все будет идти так, то это ничего, но, если случится еще что-нибудь, я уже не справлюсь, — прошептал в темноте счастливый муж и отец.

— Это наше с вами последнее занятие. На следующей неделе к вам домой придет член совета по сертификации и проведет итоговую проверку. Давайте еще раз повторим, что вы должны сделать. В каждом доме ребенку должны быть созданы безопасные условия. Все вредные химикалии — на кухне, в ванной, гараже, чулане — должны быть размещены на полках, до которых ребенок не может дотянуться. Кухня должна быть оборудована огнетушителем. В каждой комнате должен быть датчик дыма. Если у вас есть огнестрельное оружие, его нужно запереть в шкаф, отдельно от патронов. Во дворе должен быть забор...

— Кэл, — простонала Диана. — Мне плохо...

Один взгляд на посеревшее лицо жены — и он испуганно вскочил.

— Пошли. — Он помог ей встать. — Обопрись на меня.

Поддерживая ее одной рукой, он как можно тише вышел из комнаты.

— Меня сейчас стошнит.

— Тут рядом туалет. Держись.

Не задумываясь о том, что там может кто-то быть, Кэл толчком распахнул дверь и подвел ее к раковине. Он придерживал ее волосы, пока она избавлялась от остатков обеда.

Они ходили в маленькое итальянское бистро за углом, неподалеку от комплекса социальной службы. Это было почти четыре часа назад. Может, они отравились? Но тогда Кэл тоже чувствовал бы тошноту.

— Ну как, лучше?

— Не совсем. Я боюсь двигаться.

— И не надо. Отдохни.

Диану трясло как в лихорадке, он отер ей лицо салфеткой. Опять подступила рвота.

— Порядок?

— Я... Меня не тошнит, но так голова кружится... Помоги мне! — Она вцепилась в его руку.

Конечно, это мог быть желудочный вирус, но Кэл опасался, что такое состояние связано с травмой головы. Поэтому он подхватил ее на руки и вынес на улицу.

К счастью, больница была недалеко. Когда они подъехали ко входу, Диана уже твердила, что ей лучше, и не хотела идти к врачу.

— Пусть тебя на всякий случай осмотрят. Я хочу принять все меры предосторожности.

Она спорила с ним всю дорогу. К его облегчению, дежурил доктор Фар, который осматривал ее месяц назад; он приветствовал Диану как старую знакомую. Кэл рассказал, что случилось.

— Ваш муж был совершенно прав, что привез вас к нам, миссис Ролинз. Давайте проверим давление, потом я приглашу доктора Харкнесса.

— Я так глупо себя чувствую, — сказала она после того, как врач, померив ей давление, вышел из кабинета. — О, как мне все здесь противно! — Ее голос дрогнул.

— Мне тоже, — чуть не простонал Кэл, подвигая стул поближе к ней. — Но у нас есть сын, которому нужна здоровая мать. — «А мне нужна ты, моя любовь».

Он с вожделением окинул ее взором. Диана всегда казалась ему прекрасной — и эти золотые волосы, и молочно—белая кожа.

— Надеюсь, дома с малышом все в порядке. Аннабелл, наверное, уже удивляется, куда мы подевались. — Ее глаза все еще были закрыты.

— Нет. Я ей сказал, что мы придем не раньше двенадцати.

— Почему ты так сказал?

— Потому что думал, что после занятий мы пойдем в кино. Тебе стало плохо прежде, чем я успел предложить отправиться в кинотеатр.

— Извини, я опять нарушила твои планы.

— Ради бога, Диана! — сердито проговорил он. — Зачем извиняться за то, в чем ты не виновата?