— Я же вам говорила! — Фатима неожиданно обрадовалась. —Здесь заговор! Они все настроены против моего брата. Хотят свалить на него этострашное убийство. А он ни в чем не виноват.

— Поэтому нам всем нужно быть особенно осторожными.Постарайтесь продержаться до моего возвращения. Договорились?

Она кивнула в знак согласия.

Уже заняв место в самолете, улетавшем в Киев, он подумал,что надо было попросить Эдгара присмотреть за Фатимой и домом, в котором онаостановилась. Ей вроде бы никакая видимая опасность не угрожает, а у Эдгара ибез того хватает работы, и все-таки нужно ему позвонить и поручить это.

«Кажется, она назвала улицу Ченцова…

Киев встретил Дронго сильным ветром и накрапывающим дождем.В Борисполе он взял такси и поехал в отель, номер в котором заказал прямо ваэропорту: сервис был на высоте.

Он давно не бывал в Киеве. В городе произошли видимыеизменения — больше рекламы, новые здания, реставрировались и старые постройки.И хотя перемены были здесь не столь разительными, как в Москве, невозможно былоне обратить внимание на новый облик Крещатика и всего центра города. Дронговспомнился Киев летом восемьдесят шестого, он тогда попал сюда случайно, подороге в Румынию. Это было сразу после Чернобыля, и обстановка в украинскойстолице была, мягко говоря, неуютной. Ему самому казалось, что здесь, за многокилометров от аварийной атомной станции, воздух отравлен радиацией. Хотя этаневидимая смерть действует незаметно и сказывается не сразу…

В гостинице он принял душ, переоделся, сразу вызвал такси.Через полчаса он уже был на севере столицы Украины, в районе Ветряных Гор, уПуще-Водицкого лесопарка, где проживали Елена Бондаренко и ее сын. Остановивмашину у дома и расплатившись, Дронго вышел из автомобиля, огляделся. В этойчасти города преобладали небольшие одно — и двухэтажные дома с хозяйственнымидворами и даже небольшими огородами. Отсюда было рукой подать до Ирпеня,местечка, уже почти сросшегося с мегаполисом.

Дронго нашел нужный ему дом, подошел к ограде. Ленивозалаяли собаки, завидевшие незнакомца. Дронго не мог позвонить хозяевам — о звонкетут не позаботились. Оставалось терпеливо ждать, когда лай заставит наконецкого-нибудь выйти из дома. Дверь открылась, на крыльце показалась женщина летшестидесяти. На голове у нее был повязан платок, поверх темного платья —большая белая шаль, в которую она зябко куталась. Дождь уже перестал, а ветервсе никак не хотел униматься.

— Извините, — церемонно начал Дронго, — это дом Бондаренко?

— Чего вам нужно? — неприветливо спросила женщина. — Кто вытакой?

— Я помощник адвоката Голикова, — начал объяснять Дронго, —у меня есть важное поручение к Елене Бондаренко. Очевидно, это ваша дочь?

— Ничего не очевидно, — нервно сказала женщина. — Как вынашли наш адрес? Мы его никому не давали. Или это опять Фатима постаралась? Всенадеется спасти от тюрьмы своего брата-убивца?

— Откуда вы знаете, что он "убивец"?

— Ворона на хвосте принесла. В общем так — давай топайотсель. Мы с тобой говорить не уполномочены.

— Не могу — Дронго улыбнулся. — Я же вам объяснил: у меняважное дело к вашей дочери, я должен выполнить поручение. И если вы меняпрогоните, то через полчаса я вернусь с милицией, и вы будете вынуждены пуститьменя в дом. Зачем вам такая огласка? Соседи ведь пока не знают, что вашего зятяарестовали по обвинению в тройном убийстве. Но уж если я приеду сюда софицерами милиции, вся улица будет знать, почему мы здесь появились.

Женщина заколебалась.

— Мне нужно только поговорить, — продолжал давить Дронго.

— Хорошо, — согласилась наконец хозяйка. — Заходите, но ненадолго.

— Только привяжите собак, — напомнил Дронго. — Ишь, какиезлющие у вас псы.

— Да они не кусаются, — ответила женщина, но собак отогнала.Дронго подумал, что сумел все-таки хоть немного смягчить эту суровую женщину.

Они вошли в дом, здесь было тепло и пахло хлебом. Дронгопровели в большую комнату, где, не дожидаясь приглашения, он сел на стул.

— Говорите, что вам нужно, — нетерпеливо сказала женщина,усаживаясь напротив.

— Простите, как вас величать?

— А это вам зачем? Больше нам встречаться не придется, —отрезала хозяйка.

— Может, мне лучше поговорить с вами, чтобы не тревожитьвашу дочь? — миролюбиво предложил Дронго.

— Чего со мной говорить? — Она все-таки подошла к столу исела напротив гостя. — Я ему не жена была и не любовница, и ничего про негосказать не могу. Да и вообще не хочу про него говорить.

— Он отец вашего внука, — напомнил Дронго.

— В том-то и дело, что отец. Я говорила Ленке, не торописьза него замуж, чего ты нашла в этом кавказце. И религия у них другая, они тамженщин не уважают.

— Кто вам это сказал?

— Знаю. Вот ты хоть и Голиков, а похож на грузина или грека,но все равно наш православный. А они чужие. Сколько волка не корми… — Дронгоусмехнулся, но не стал разубеждать пожилую женщину. Она не расслышала, что онпомощник адвоката Голикова, а не сам Голиков. — Знаешь, я сколько натерпелась?— внезапно спросила она переходя на "ты". — Просила Ленку погодить сзамужеством. А она молодая была, глупая. Влюбилась — и никого, даже мать,слушать не хотела.

— Может, хорошо, что не слушала? — осторожно возразилДронго. — Всегда лучше, когда молодые люди сами делают свой выбор, сознательно.

— Вот она и сделала, — отрезала женщина, — выбрала на своюголову. Он и мне понравился, когда я его первый раз увидела. Высокий такой,немного пониже вас, стройный, красивый. Говорили, что институт с отличиемзакончил и в школе медаль золотую получил. Словом, на человека похож был. Апотом все у него пошло наперекосяк.

— Потом у всех пошло не совсем так, как они планировали, —тихо заметил Дронго, но это лишь еще больше ожесточило его собеседницу.

— Многие в бизнес пошли, — заявила она. — Мой сынфизкультурный институт закончил, а сейчас у него два обувных магазина. Нужнобыло и Ленкиному мужу учиться жить по-новому. А он в позу встал, вместо тогочтобы о семье думать. Потом за ум взялся, да было уже поздно. А теперь егопосадили. Господи, грех-то какой на душу взял!..

Дронго сидел лицом к двери: профессиональная привычка —никогда не садиться спиной к дверям. И поэтому он первым увидел, как в комнатувошел мальчик, замерший у дверей. Дронго предостерегающе поднял бровь, ноженщина не обратила на это внимания. И тогда он, прервав ее, поздоровался свошедшим. Тут только она догадалась замолчать и обернуться. На пороге стоялподросток лет тринадцати-четырнадцати. На нем были джинсы, легкая куртка,кроссовки и бейсболка, надетая, как водится, задом наперед. Достаточно было одноговзгляда, чтобы понять, насколько паренек похож на отца. Такой же рослый,худощавый, смуглый, угловатый, с пушком пробивавшихся усов над губой. Лишьокруглый подбородок и светлые глаза, доставшиеся от матери, указывали на егородственную связь с сидевшей за столом старухой. Подросток смотрел на нее,нахмурившись. Очевидно, он расслышал последние слова бабушки об отце. Мальчикшагнул в комнату.