– До ужина время есть. Поехали? – Окончил я спор.

Окраинный базар место довольно колоритное. Гомон толпы, сливавшийся в равномерный гул, слышно было за квартал. Пёстрое хаотичное нагромождение фургонов, с которых велась торговля. Каждый купец норовился привлечь к себе внимание, кто выкриками, кто жестами, некоторые даже хватали потенциальных покупателей за рукава. К нам такого отношения не допускали. Знать вернее всего не часто заглядывает в это место. Прохожие, да и торговцы, расступались в стороны перед неспешно вышагивающими воинами. Лошадей мы оставили с одним из воинов перед первыми фургонами – передвигаться верхом по узким проходам между торговыми рядами, учитывая количество народа, получилось бы ещё медленнее. А моя карета просто не проходила.

Быстро семеня босыми ногами, стараясь передвигаться перед нами на пару метров впереди, крутился мальчонка, чуть младше Ильнаса. В глаза парень не смотрел, но регулярно оглядывался. Я кивнул ему, разрешая подойти.

– Может балзонам надо что-то конкретное. Я здесь всё знаю.

Я улыбнулся. Простой народ не то что бы, не разбирался в титулах, очень даже разбирался, но когда обращался сразу к нескольким знатным, выбирал самый большой титул и обращался уже ко всем только по нему. Опустив пальцы в кармашек ремня, я нащупал самую мелкую монету и подкинул мальчишке. Тот скривился на миг, видимо ожидая большего, но промолчал.

– Где можно нанять прислугу?

– Так вы не с той стороны зашли. Пойдёмте.

Паренёк тут же повернулся и гордо распрямив спину, важно пошёл вперёд, толкнув нечаянно плечом пытавшегося поднять тюк торговца, чем вывел того из равновесия. Торговец, упав, кувыркнулся через тюк. Народ вокруг захохотал. Парень сжался под взглядом тут же вскочившего мужика. Ильнас уставился на меня. Я кивнул. В нашей тысяче сотники часто развлекались, натравливая Ильнаса на десятников. Язык у парня подвешен как надо, а физических мер к мальчишке никто не осмеливался применить.

– Нечего на дороге стоять! – Зычно крикнул Ильнас. – Да ещё и непотребным местом к воинам Империи! Или это неуважение?

– Нет, нет, что вы, – побледнел торговец.

– Чего встал? Убирай с прохода! – Ильнас разочарованно пнул тюк.

Явно надеялся, что тот попытается поспорить. Но какие тут споры, когда за спиной мальчишки шестеро воинов. Торговец волоком оттащил свою поклажу с дороги.

– Не велика важность оскорбить нижестоящего, – прокомментировал поступок Ильнаса Лумм.

Ильнас посмотрел на меня. Я пожав плечами развёл руки. Подстава конечно, но я сам не мог встревать в дрязги простолюдинов.

– Можно было просто обратить на себя внимание, – продолжил старший воин. – Полагаю, этого бы хватило.

Минут десять мальчонка, чуть ли не кругами выводил нас из лабиринта базара, пока мы не оказались на другом краю.

– Вот, – указал он на забор, вдоль которого стояли или сидели люди в незамысловатой одежде. – С этого края батраки, дальше прислуга. А ещё дальше рабский рынок будет. Токмо тут хорошей прислуги не найдёте.

– Почему? – Поинтересовался я.

– Те, что подороже через купцов на центральном работу ищут.

– Понятно. Можешь быть свободен.

Идея Свонка, отделившегося от нас вместе с Корндаром ещё около дома, теперь не казалась настолько уж радужной. Во-первых, контингент и вправду не внушал доверия. Во-вторых, спрашивать, не хочет ли кто-нибудь поработать за жильё, было несколько неудобно. Нормальные люди, горнов для этого присылают.

Управляющие выделялись среди серой массы потенциальных работников, неспешно идя вдоль ряда, изредка останавливаясь, чтобы спросить что-нибудь у приглянувшегося работника.

Я поманил нашего провожатого обратно. Парень незамедлительно подбежал.

– А есть, нормальные мужики, кому жить негде?

Мальчишка опустил голову, мельком, но, тем не менее, так, чтобы я заметил, глянув на мой пояс. Пришлось подкинуть ещё одну монетку, на этот раз покрупнее – полбашок. Просто мельче не оказалось. Парень засветился.

– Да здесь почти все будут рады, если с жильём. Вон те с краю. Трое ищут. Токмо они вороватые. Дальше…

– Постой, не части. Давай так. Мы сейчас пойдём вдоль ряда и на кого покажем, будешь про них рассказывать. Хорошо?

– Я не про всех могу рассказать.

– А говорил, всё знаешь. Про кого не сможешь, про того не сможешь.

– Нам желательно чтобы семья, – решил поучаствовать Зарук. – Чтобы и кухарка и конюх.

Парень как-то с тоской посмотрел на нас. Не смотря на количество народа вокруг, я прямо ощутил это.

– Ну, пойдём.

– Вон, рябой стоит, – кивнул головой мальчишка. – Он с женой. Она в прислужном ряду. Из села приехали – выкупились.

– Это как?

– Им чтобы уехать от балзона, пошлину платить надо, – пояснил Зарук.

– Хорошие люди. Токмо, он пьёт, бывает…

– А рядом с ним?

– Нее. Это Свирип. У него комната есть, и жена уже померла. Говорят он сам её и того… Вон, Димаит…

Минут через десять мне ещё больше разонравилась эта идея с прислугой. Со слов парня тут либо бандиты, либо пьяницы. Один мужик вроде подходил по всем требуемым параметрам, но от него веяло такой ненавистью… Разбираться в причинах я не стал.

– Можно я на десять ударов отбегу? – Вдруг спросил мальчишка.

– Отбеги.

Парень, мелькая грязными пятками, подбежал к сидевшему у забора мужику без ноги, плетущему корзинку. Отдал ему монеты, что сжимал в кулаке, что-то проговорил и вновь подбежал к нам.

– Кто это? – Спросил я мальчишку.

– Отец. Он по дереву режет. Мебель делает. Стекло может поставить. За лошадьми ухаживать. Вдруг вам надо будет. Недорого.

– А мать где?

– Убили, – как-то слишком просто ответил мальчишка.

– Это как? – Заинтересовался Зарук.

– Балзон снасильничал и убил. Это давно было.

– Вон мужик стоит… – указал я на внешне, вроде нормального парня.

– Как кличут, не помню, но он без семьи. Семья в селе осталась. Он на выкуп копит.

– А отец где ногу потерял?

– На орочьей границе.

– В Халайском?

– Не знаю, – пожал плечами мальчишка. – Ну, всё дальше прислуга, – он помахал довольно симпатичной девушке, лет так четырнадцати.

Та, переложив три пустых корзинки из одной руки в другую, помахала в ответ.

– Подружка? – Спросил я.

– Неа. Сестра.

Мы с Заруком переглянулись.

– Тоже работу ищет? – Спросил тот.

– Неа. Отец не разрешает. Говорит, снасильничают. Она корзинки продаёт.