Он не признавал ее своей единственной избранницей.

И поэтому королева бесилась и неистовствовала до сих пор.

«Слышит призраков прошлого, все еще гуляющих дорогами, что сделали их счастливыми, и понимает что не пройдет этой дорогой никогда», — эхом пронеслось в голове Эвиты.

Девушка не знала, откуда пришло это объяснение.

Подумала, догадалась сама?

Прислал мысль принц?

Или нашептали те самые призраки?

Тихо обошла Эвита бьющуюся в злобном припадке в руках слуг рыдающую королеву и продолжила путь по тропе, куда вели ее алые кружащиеся листья.

Девушку трясло от напряжения и волнение; хотелось кричать зажать руками уши и бежать прочь, куда угодно!

Но она силой воли удерживала себя на тропе, которую указывал ей волшебный фонарь.

Так она пересекла замок, вышла в восточное его крыло, поднялась по лестнице на плоскую крышу и подошла к неприметной дверце в башню.

Закрыв руками фонарь, девушка увидела, что эта дверь ничем особым не отличается от прочих. Просто дверь, старая, наверняка скрипучая. Сколько раз мимо нее ходили слуги?

Сколько заходило внутрь, отыскать что-то нужное?

И только алый волшебный фонарь своим светом указывал, что эта дверь не такая уж обычная.

От рубинового свечения старое дерево расцвечивалось кленовыми алыми тенями, танцующими под порывами ветра влюбленной осени. Капли смолы сверкали кровавыми гранатами на рассохшихся досках. Ручка в виде витого металлического кольца поблескивала, как золотая.

Эвита толкнула дверь, и та открылась безо всякого ключа, хотя без света фонаря она казалась запетой.

Торопливые алые листья бежали вперед девушки по ступеням, подгоняемые волшебным ветром, и она сама ускоряла невольно шаг.

Наверху башни фонарик замигал, пламя в нем почти погасло, но Эвита успела увидеть дверцу, обведенную золотой каймой, и спешно толкнула ее.

Тепло обняло девушку.

Она только сейчас заметила, как продрогла под порывами ледяного ветра, разгуливая по крыше замка.

Дверь за ее спиной с музыкальным скрипом закрылась, фонарь мигнул в последний раз и погас. И дверь тоже исчезла. Вместо нее была ровная кладка стены.

А перед испуганной Эвитой открывался вид на королевскую тайную спальню, всю украшенную алыми шелками цвета живой и сильной крови, освещенную множеством тающих золотыми слезами свечей.

Ярко пылал камин, перед которым был расстелен роскошный ковер алого цвета.

Над огромной кроватью красного дерева подрагивал от поднимающегося горячего воздуха алый балдахин с золотыми шёлковыми кистями. Алое покрывало было чуть отогнуто, отрывая белое, словно первый снег белье, взбитые пышные подушки.

И принц поджидал девушку там, удобно устроившись за столом в кресле.

— Доброго вечера, — вежливо поздоровался принц, поднявшись с места.

— Я вижу, вы все сделали правильно, раз дошли.

— А могла не дойти? — изумилась Эвита.

— Разумеется, — ответил принц беспечно. — Если б выдали себя чем-то. Но у вас стальные нервы. Это хорошо. Позвольте поухаживать за вами?

Он взял у Эвиты фонарик, галантно снял с ее плеч алую пелерину с капюшоном.

— Алый цвет вам к лицу, — произнес он с таким чувством, что Эвита невольно вспыхнула, зарделась, поправляя светлые локоны, выбившиеся из прически.

— Вы продрогли? — произнес принц, отодвигая один из стульев с высокой спинкой из-за стола. — Присядете? Может, немного вина?

— Пожалуй, — дрожащими губами произнесла Эвита.

Принц не накинулся на нее с порога — уже хорошо.

«Возможно, все произойдет не так уж страшно», — подумала она.

Принц меж тем коварно подобрал алые шелка ее платья, будто бы помогая ей устроиться на стуле и не помять одежду.

Но, усевшись на прохладное, обтянутое кожей сидение, Эвита обнаружила, что сидит на нем голой задницей.

Принц фактически просто задрал ее юбку.

Ощущать холодную обивку под ягодицами было не очень то приятно. Эвита завозилась, собралась было приподняться, но на ее плечи легли ладони принца и принудили ее сидеть ровно.

— Нет нет, — произнес он. — Так и должно быть. Сидите смирно.

— Вы пугаете меня!

— Для… гим… новобрачной, которую вы изображаете, это нормальное состояние.

Быть взволнованной и слегка напуганной — это естественно. Будьте любезны, поднимите ножки и обопритесь вот об эти уступы. Так вам будет удобнее.

— Удобнее для чего? — подозрительно спросила Эвита, выполняя его просьбу. Сидеть стало неловко. Девушке пришлось откинуться на спинку сидения.

— А теперь попытайтесь… не сорваться с места раньше времени, — посоветовал принц, неспешно наливая в бокал красного, как кровь, вина и предлагая его Эвите.

От первого глотка в голове девушки зашумело. Зубы выбивали звонкую дробь о край бокала, грудь вздымалась от частого тревожного дыхания.

— Что же вы так боитесь, — произнес принц вполголоса. — Вы же пробовали меня. И

ничего дурного с вами, как будто, не случилось. И сейчас не будет.

Он склонился над дрожащей девушкой и запечатлел на ее губах поцелуй — скорее, почтительный, чем страстный.

ЕГО руки скользнули по чувственному алому шелку, высвобождая из платья груди девушки.

Эвита задышала еще чаще, чувствуя, как ее соски покалывает от умелых прикосновений принца.

— Не сопротивляйтесь мне, — велел шепотом принц, — Что бы не произошло.

— Произошло?! — испуганно переспросила Эвита. — А что может произойти?!

В этот миг ей показалось, что стул под ее телом чуть дрогнул, сидение разошлось на две половины, поддерживая ее под бедра, а ее голого лона коснулся прохладный воздух.

— что это такое, — заикнулась было испуганная девушка, вцепившись в подлокотники кресла.

И тут ее тела коснулся некий предмет.

В том самом месте, где касаться никому было нельзя!

Раздвигая нежные складки ее тела, огромный, упругий и округлый.

— Это что такое?! — вскрикнула Эвита снова, чувствуя, как этот предмет размером с небольшое яблочко настойчиво давит на вход в ее тело и с усилием проникает, проскальзывает внутрь нее.

— АМ — шумно выдохнула Эвита, подавшись вперед и вцепившись побелевшими пальцами в скатерть. — Уберите это немедленно! Прекратите эту пытку!

Это внезапное проникновение в ее тело странным предметом… ее замешательство и стыд, за которыми внимательно следил принц… ее испуганный вскрик, ее дрожь, ее беспомощно разведенные ноги — все это бросало Эвиту в пучину жгучего, невыносимого стыда.

ЕЙ было так стыдно корчиться на этом странном члене, что она готова было тотчас, сию минуту, умереть, лишь бы все закончилось.

— Пожалуйста, не надо! Я передумала! Я не могу сделать этого! — верещала она, царапая беспомощно скатерть. — Уберите это! Уберите!

— Разве тебе больно?.

Эвита рванулась вперед. попытавшись встать.

Но стало только хуже.

Крупная литая головка, чувствительно, до приятных мелких судорог. Растянув чувствительный вход, скользнула внутрь ее тела, продвигаясь двигаясь вглубь.

Девушка шумно, сквозь стиснутые зубы, втянула воздух, чувствуя, как этот странный предмет погружается в нее неглубоко, катаясь, подобно литому огромному шару,