class="p1">– Хорошая девочка, умница, поучения старших мимо ушей не пропускает, не то, что иные сорвиголовы...

После чего они распрощались. Поскольку Сварог сделал ответный подарок, полдюжины бутылок отличного келимаса с острова Ройре и пару головок сильванского сыра с перцем и травами, в обычную бакалейную торговлю не попадавшего, – обратное воздушное путешествие отца Грука в Каталаун, без сомнения, было крайне приятным. К тому же Сварог чувствовал себя умиротворенно и по другой причине: когда разговор зашел об отношениях с Вердианой, все так же продолжавшихся, отец Грук, подумав, заключил:

– Господь простит. Это не блудный грех, а лечение пораненной души, проистекающее из сложности жизни на грешной земле...

И процитировал отрывок из «Трактата о грехе и без-грешии» Катберта-Молота, посоветовав начать все же читать поучения святых отцов. Сварог пообещал. Он и в самом деле намеревался одолеть трактат святого Роха «О мире и войне» – но исключительно оттого, что книгу ему рекомендовал маршал Гарайла, заверявший, что там немало толкового, полезного как военным, так и королям. Гарайла этого подвижника церкви Единого уважал опять-таки со своей колокольни – до того, как нести в народ слово Божье, святой Рох лет десять воевал в коннице. Но говорить этого отцу Груку не стоило...

Сварог оставил на потом пухлую папку, где все бумаги требовали лишь его подписи (он давно велел изготовить факсимиле) и малой королевской печати – производство в генеральские чины, превышение и отправка на пенсию первых пяти высших чинов гражданских и тому подобная скучная канцелярщина. Времени ему было совершенно некуда девать, но не хотелось снова на пару

часов превращаться в автомат по штамповке подписей и печатей. И положил перед собой гораздо более тонкую, но не в пример гораздо более интересную папку –

рапорты от всевозможных спецслужб.

Правда, и там была большей частью рутина. В Фиарнолле агенты Морского бюро выявили, изобличили и потаенно повязали очередного лоранского шпиона. Мелкий высмотрень, не первый такой и даже не десятый, несмотря на все понукания начальства, так и не сумевший завербовать мало-мальски интересного для разведки чиновника и пробавлявшийся подслушиванием разговоров в таверне, где собирались капитаны и морские офицеры с военных и гражданских кораблей. Обычно таких либо отправляли в Три Королевства поднимать народное, хозяйство, либо перевербовывали, и они гнали искусно сработанную дезу. Свежевыловленный, по заверению работавшего с ним следователя, являл интерес именно в плане перевербовки, и сыскарь представил подробный план операции: шпион наконец завербует средней руки чиновничка из капитаната, польстившегося на лоранское золото.

Механизм обращения с подобными бумагами был давным-давно отработан. Справа от Сварога стояла низкая золотая коробка с полудюжиной штемпелей и четыре разноцветных подушечки с краской разных цветов.

Почти не глядя, он сноровисто выбрал нужный, прижал его к подушечке, и на рапорте появился круглый синий штамп, быстро дополненный факсимиле.

Еще шесть бумаг аналогичного содержания, касавшихся уже не разоблаченных иностранных агентов, а запоровшихся своих. Сварог недовольно поджал губы: полдюжины за месяц, что значительно превышает обычную норму, причем во всех случаях речь идет не о новичках, о разведчиках опытных, с немалым стажем.

Трое из них были не обычными рядовыми агентами, а резидентами – и всякий раз с ними проваливалась их сеть, – а ведь сидели, казалось бы, прочно, подозрений не вызывали и интереса к себе со стороны контрразведки не усматривали. Начальники сразу трех заграничных

разведок Сварога усматривали в этом не хорошую работу лоранских и горротских секретных служб, а вульгарную утечку информации изнутри – не столь уж редкое явление. И предлагали поискать у себя «кротов», точнее, тех, кто на Таларе именовался «потаенгциками».

На их донесениях появился квадратный штамп «На усмотрение короля» с неизменным факсимиле. Сварог намеревался заняться этим сам, не в первый раз пустить в ход простой и эффективный метод – собрать всех, кто имел отношение к провалившими агентам, и задушевно спросить каждого: «А вы не работаете ли на иностранную разведку?» Ложь будет изобличена моментально, останется лишь дать звонок дожидающимся в соседней комнате «вязальщикам». В самом деле, шесть крупных провалов за месяц – это ненормально и неправильно...

Рапорт небольшого, но хорошо работающего спецотдела, занятого исключительно звездой пропаганды герцогом Лемаром. Герцог, залягай его кошка, с присущим ему и в этом грязном ремесле талантом задумал очередную, признаем скрепя сердце, блестящую аферу, способную ему принести тысяч пятьдесят золотом и в который раз не оставить улик, позволивших бы привлечь его к суду. Однако трудами группы наблюдателей афера была пресечена в зародыше, а ее объект (надо признать, довольно мерзкий тип, хапуга и казнокрад, до поры до времени ухитрявшийся прятать концы в воду) вовремя предупрежден и на удочку герцога не попался.

Квадратный красный штамп «Король доволен» и еще один – «Выдать причастным... золотых». Не раздумывая, Сварог вписал «10», шлепнул факсимиле.

Донесение из Каталауна, в отличие от всех предыдущих, весьма даже нестандартное. Старый знакомец граф Сезар, в некоторых отношениях так и оставшийся мальчишкой, снова отличился, вспомнив еще одну старинную дворянскую привилегию, которая до сих пор бытует в Глане, но в прочих королевствах давным-давно вышла из употребления. Фалатим, частная войнушка феодалов, когда-то случавшаяся не только в отдаленной сельской местности, но и в городах, в том числе и в столицах.

Собрав вассалов, знакомую челядь и безропотных крестьян, Сезар отправился воевать против ближайшего соседа, барона, с которым у них тлела под спудом полузабытая старинная вражда. Насколько Сварог мог о ней судить, больше всего она напоминала эпизод из читанного в молодости юмористического романа о смертельной вражде двух старичков-белоэмигрантов: сорок лет назад один украл у другого в Париже чемодан с керенками. Кто у кого, они уже не помнили, но обида осталась...

Поскольку Сезар позаботился, чтобы сосед о его набеге узнал заранее (иначе неинтересно), барон собрал свою ватагу и затворился в замке. С неделю тянулась вялотекущая осада, вовсе не ставившая задачу всерьез штурмовать замок и убивать до смерти его защитников. Ограничилось дюжиной легкораненых с обеих сторон. Оба противника отнюдь не горели желанием воевать всерьез...

Прямоугольный оранжевый штамп «Оставить без внимания» и факсимиле, конечно. Каких бы то мер предпринимать не стоило, и отнюдь не из уважения к старинным дворянским вольностям – по большому счету дело выеденного яйца не стоило, войнушка была опереточная. Самое большее через неделю Сезару надоест торчать под стенами, и он триумфатором вернется к молодой жене, красивой и многотерпеливой, а его воинство, успевшее слопать в ближайших селах изрядно домашней птицы и свиней и опустошить немало бочек с вином и пивом, займется прежними мирными