подступал к горлу, мешая нормально дышать. К тому же я постоянно прислушивалась, старясь уловить изменения звукового фона и признаки приближающейся погони. Нервозность у меня просто зашкаливала, и временами мне казалось, что я просто глохну от грохочущего в ушах пульса. Этот звук перекрывал для меня даже все более удаляющийся шум погрузочной площадки возле космопорта.

Когда ангары закончились и мы вновь нырнули в проход, ведущий в царство мертвого и ржавого металла, наша скорость немного снизилась: бежать, не глядя под ноги, здесь было опасно. Под ногами валялось множество покореженного, изъеденного временем и непогодой металла. Но даже несмотря на его жалкий вид, металлолом был для нас опасен хотя бы тем, что, нечаянно зацепив какую-то железяку, мы рисковали обрушить любую из башен, сложенную из отработанных железяк, себе на голову. Даже если сами при этом и не пострадаем, то точно обратим внимание, кого не следует, грохотом в неположенном месте.

Петляли по свалке мы довольно долго. В какой-то момент мне даже показалось, что Диллон сам заблудился среди этих железяк. Но, в конце концов, он молча потянул меня в какой-то узкий и темный, практически незаметный с тропинки, по которой мы шли, проход. И хвала космосу, что он оказался коротким! Потому что по этой норе нам пришлось протискиваться по очереди и боком. Даже мне. А судя по тому шипению и едва слышным ругательствам, которые доносились до меня в полумраке, Диллон не раз и не два зацепился плечами за хлипкие «стены» прохода. Наверняка, когда мы выбрались на белый свет из этого мрачного царства, он перевел с облегчением дух. Я так точно облегченно вздохнула.

Осмотреться, где мы оказались в итоге, у меня не получилось. Выбравшись из перехода, Диллон снова ухватил меня за руку и развил просто кошмарную скорость. Уже через несколько сотен шагов я снова начала задыхаться и в очередной раз дала себе зарок сменить тренера в фитнес-клубе. Оказалось, что в реальной жизни моя физическая форма никуда не годилась.

Резервация, или гетто, как называл этот район Диллон, изначально создавалась для тех, кто не являлся коренным жителем Кахелии, для представителей других рас, желающих поселиться на Кахелии на время, ради заработка на постоянно развивающихся предприятиях по созданию и программированию дроидов, или для тех, кому атмосфера Кахелии не подходила, но по какой-то причине необходимо было задержаться на поверхности планеты на некоторое время. Именно здесь имелись подземные залы для цатакурцев и бассейны для представителей трех не гуманоидных, водных рас нашей Вселенной.

Задумка отцов планеты была хороша. Но с развитием искусственного интеллекта необходимость в резервации становилась все меньше и меньше. Пока наконец совсем не исчезла. Сейчас любой отель в деловой части Кахелии мог предложить номер-бассейн для потомков земноводных и специальные комнаты с освещением, влажностью и давлением, имитирующем родные для подземных жителей пещеры. Резервация пустела и медленно умирала, ненужная никому. Постепенно ее захватили те, у кого по какой-то причине не хватало кредитов на жизнь в развитой части Кахелии. И теперь этот район был пристанищем не особо обеспеченных или совершенно неблагонадежных элементов.

Я мало что знала о резервации. Только самые общие сведения: из-за специфики резервация уже очень давно была обнесена высоким забором, через который просто так не перелезть. Там очень мало служителей закона и гораздо ниже уровень жизни во всех областях. Об этом писалось во всех справочниках и путеводителях. Никогда не интересовалась, чтобы это значило. Не думала, что понадобиться. Но насмешница-судьба вдруг подкинула шанс испытать все на собственной шкурке.

В выбранное Диллоном старое каменное здание с минимумом стеклянных окон и глухой непрозрачной дверью с облупившейся на ней краской я входила, с трудом сдерживая дрожь…

Если снаружи здание пугало неухоженностью фасада и пробивающейся сквозь плиты, образующие крыльцо, травой (небывалый случай, чтобы под ногами в неотведенном месте что-то росло!), то внутри оно казалось полностью заброшенным. Словно с момента его постройки зданием никто не интересовался, отдав его на откуп городским джунглям.

Стертые, неопределимого в плохом освещении цвета плитки под ногами. Кажется, когда-то они были коричневыми или бежево-серыми. Нелепые, местами стильно ободранные стены со следами покраски в тон полу. Повернув голову, я заметила слева от входа, поблизости от так называемой стойки ресепшен, на пустом и пыльном подоконнике пластиковые, тоже серые от пыли, цветы в странных горшках. Будто глиняных, ручной работы. Я видела такое на галапроекции из краеведческого музея одной из планет-колоний Земли. Претензия на роскошь? Ведь предметы ручной работы ценятся очень дорого. Или просто цветы всунули в то, что оказалось под рукой?

Современные отели давно уже были лишены подобного громоздкого украшения, как стойка администратора. Уже несколько десятков лет прогрессивно мыслящие хозяева гостиничного бизнеса заменили вечно просыпающего, болеющего и ничего не успевающего администратора на консоли искинов, выполняющие роль умного дома в гостинице. У искина, лишенного эмоций и усталости, можно было заказать номер, забронировать столик в ресторане, потребовать обслуживание в номер и много, много других услуг. Но резервация безнадежно отставала в этом плане от остальной планеты. На нас с Диллоном из-за потрепанной стойки с ленивым любопытством смотрели густо накрашенные глаза вульгарной девицы с короткой, практически мальчишеской стрижкой.

Мазнув по нам взглядом, деваха наметанным глазом определила Диллона, как старшего среди нас. А меня — как бесполезное приложение к парню.

— Чем могу быть полезна, красавчик? — с ленцой поинтересовалась она, явно перекатывая во рту какую-то гадость. Возможно, даже жевательную резинку. Вульгарно накрашенные темно-бордовой краской губы изогнулись в деланно-доброжелательной ухмылке. — Хочешь остановиться у нас?

— Мне нужен Бруно, — Диллон шагнул к стойке и показал девахе что-то, зажатое в кулаке.

Рассмотрев, что ей демонстрируют, девица мигом растеряла всю свою вальяжность и лень. Подобралась и чуть нахмурилась:

— Бруно отсутствует. И он не предупреждал…

Диллон хмыкнул, прерывая осторожную речь «администратора»:

— Если бы я сам мог знать заранее, что влипну в такую передрягу, то соломки бы себе подстелил.

Дурацкая фраза, очевидно, имела какое-то значение. Как в старинных шпионских постановках, записанных на допотопный носитель. Во всяком случае мне так показалось, потому что девица сразу как-то расслабилась, хоть и мазнула по мне новым, подозрительным взглядом:

— Бруно должен вернуться через три дня. Поживете пока у нас?

Диллон, чуть подумав, медленно покачал головой:

— В случае чего, вас будут трясти в первую очередь. Лучше куда-то подальше. Но да, ты права, милая, нам нужна комната до возвращения Бруно. И прикрытие.

Губы девицы изогнулись в хищной усмешке так, что мне показалось, еще немного — и краска на них пойдет трещинами,