Ну почему я не могу найти себе пару? Почему?!

Как же я любил Анджелу, если бы она только знала! Любил каждую клеточку ее тела, даже ее уродство.

Она была так прекрасна, так сексуальна! В тот первый раз я чуть с ума не сошел, в жизни такого не испытывал. У нее такая нежная кожа! А какая грудь, какие ноги, какие бедра! Как она ласкала меня, как наслаждалась сама!

Я бы все отдал, чтобы вернуть ее. Все…

Испытывая стыд и отвращение, я вытираю липкие следы своего путешествия в прошлое. Пасть так низко! И это все, что значила для меня Анджела? Ее вера в меня, любовь, сама жизнь — и примитивный онанизм! Ненавижу себя, ненавижу!

Они правы, я не мужчина. Неудачник. Бесполезное, жалкое, грязное ничтожество. Надо покончить с этим, вышибить себе мозги, оказать миру хоть одну услугу!.. Первый раз в жизни я увидел все в истинном свете. Нет никакого смысла коптить небо дальше. Вся моя жизнь — одно несчастье; мало того, я приношу несчастье другим, и изменить уже ничего нельзя, впереди то же самое. Я подонок, мразь, пустое место! Сколько людей я убил? Так что мне стоит убить и себя заодно?

Разве это трудно?

Осталось сорок минут. Почтовый ящик открыть несложно. Потом отпереть сейф, сунуть дуло в рот — и все.

Так просто. Почему я не сделал этого раньше?

Решено, я достану ключ. Точно. Столько раз хотел, а потом шел на попятный, но теперь — все. Я это сделаю. Одна пуля — и конец. Скорее!

Без колебаний. Клянусь! Сто процентов. Все, черт побери! Беру ключ, и через пять минут я труп. Ура! Вперед! Только встану на ноги и…

И вот что самое интересное: я абсолютно уверен, что так бы и сделал — если бы в тот самый момент не отрубился.

* * *

Не знаю, сколько я так пролежал, но когда очнулся, было еще темно. И немедленно пожалел, что очнулся: в голову как будто вбивали гвозди, а живот и ноги дико чесались. В воздухе стоял удушливый запах алкоголя и мочи. Меня вырвало желчью. С трудом поднявшись на ноги, я побрел на кухню в поисках воды. Первый стакан из меня тут же выскочил, но второй удалось удержать. Третий. Четвертый. Пятый. Уже добрых полгаллона — больше не помещается. Все назад и сначала. Вместе с четвертым стаканом из новой серии я проглотил три таблетки анальгина, едва доплелся до дивана и снова отрубился.

Все еще темно, хотя, похоже, времени прошло много. Головная боль немного отступила, но в паху саднило еще сильнее. Снова обмочился, второй раз за ночь — малоприятный рекорд, который, видимо, еще предстоит побить. Я бросил одежду в мусорное ведро и стоял под обжигающим душем, пока кожа не покраснела и не сморщилась. И зачем только я измываюсь над собой?

Анджела, катер, штормовые волны Ла-Манша, зубная бомба. Предательство. Убийство. Еще одно. Голова закружилась, я начал проваливаться в пропасть. Как унять эту боль?

Шатаясь, я выполз из душа и пошел в гостиную искать остатки водки.

Имею право: утро еще не наступило, ночь продолжается. Моя ночь.

* * *

Какой бы закрытой ни была вечеринка, от незваных гостей никуда не денешься. Как и следовало ожидать, к рассвету является мамаша.

— Это я! Увидела — свет горит, вот и решила, что тебе не помешает лекция о том, куда катится твоя жизнь.

— Блеск! Как раз это мне и нужно, — бормочу я заплетающимся языком. — Прямо в точку! Длинная подробная лекция о том, куда катится моя жизнь. Просто отпад!

— Опять пьешь? Я думала, ты бросил.

— Врешь, никогда я этого не говорил. — Я делаю большой глоток водки. До чего же мерзкий вкус!

— Нет, говорил! Я прекрасно помню, как ты сказал, что не пьешь — и что же я вижу?

— Чушь собачья! Если ты не поняла, могу повторить: никогда я этого не говорил, никогда в жизни.

— Говорил-говорил, уж я-то помню! Сто раз говорил. Ты просто умеешь забывать, когда надо — очень удобно.

Я улыбаюсь: тут даже спорить смешно.

— Ну ладно, мамочка, раз уж пошел такой разговор, я не возражаю. Торжественно заявляю, что этот бокал последний. — Я допиваю водку и сразу же наливаю еще, улыбаясь и показывая мамаше два пальца. — Два последних.

— Ох, Иан, я так беспокоюсь за тебя, так дальше не может продолжаться, ты же сам понимаешь. И я придумала, как спасти тебя.

— Ого! Давай дальше, это интересно!

— Пойди в полицию и все расскажи. Они тебя выслушают, вот увидишь!

— Еще бы не выслушать, черт побери! — хохочу я.

— Нет-нет, ты не понял! Расскажи им все о тех, с кем работаешь, и тебе помогут, не сомневайся!

— Шутишь? Да меня тут же запрут и ключ выбросят на помойку!

— Вечно ты преувеличиваешь. Неужели мы не можем хоть раз нормально поговорить?

— Да за мои подвиги положено пожизненное и еще десять раз пожизненное!

— Вот именно! Поэтому надо им сказать, что все это сделал не ты, а твои дружки — вот кто настоящие злодеи! Скажи, что ты не сознавал, что делаешь, что тебя обманули, и все будет в порядке.

— Ничего не выйдет. Я проведу за решеткой весь остаток жизни.

— Нет, неправда, они во всем разберутся!

Поймут? Она что, серьезно? Разумеется, серьезно, разве отчаявшаяся мать может нормально рассуждать? Неважно, сколько душ у меня на счету — виноваты во всем плохие парни, это они меня заставили! Я лишь невинная жертва.

— Послушай, Иан, я не говорю, что тебе совсем ничего не будет, но тут уж ничего не поделаешь. Если хочешь, я пойду с тобой — они меня выслушают.

— С какой это стати?

— Я твоя мать!

— Да наплевать им на тебя, они меня…

— Иан, пожалуйста, не начинай все сначала! Одевайся, договорим по дороге.

— Убирайся к черту! Ты что, не поняла? Я никуда не пойду.

— Ты должен, должен!

— Мне моя жизнь еще дорога.

— Не бойся, я же все объяснила: во всем обвинят других.

— Я виноват так же, как Логан и Брод. Стрелял я, и сядем мы вместе.

— Нет, никогда, я обещаю!

— Мама, я гангстер, и что бы ты ни говорила, это ничего не изменит.

— В жизни не слышала ничего глупее. Какой же ты гангстер?

Вот так всегда. Ничем ее не проймешь, ни логикой, ни убеждением. Мамаша все лучше всех знает, и если вы не соглашаетесь, она будет зудеть, зудеть и зудеть, пока не добьется своего. И даже потом не остановится.

— Гангстер — вот еще выдумал! — фыркает она.

— Я такой же, как Логан, Брод, Эдди и Феликс.

— Понимаю, что тебе этого хочется, и им, наверное, тоже, но поверь мне, ты совсем не такой. Мой сын не мог стать гангстером!