Но вспомнить мне не дают.

Слышу за спиной тяжелые шаги и прерывистое дыхание. Оборачиваюсь и замираю.

Рубашка облепила майора, подчёркивая прокаченные мышцы торса. Завороженно разглядываю мужское тело, будто он раздевается тут рядом со мной.

Расстёгивает пуговицы, скидывает с себя рубашку…

Я зачарована обескуражена…

– Андреева! Я уже пятнадцать минут жду тебя у себя в кабинете! – цедит Красовский. – И чем ты только занимаешься на работе?!

Он издевается?

Его назидательный недовольный тон топит все вокруг, проникает прямо под кожу, отравляет, будто ядом.

Да, умеет он всё испортить! Фыркаю я.

И как только такому брутальному красавцу достался такой несносный характер!

Клим

– Климушка, сыночек! – встречает мама на пороге. В глазах её блестят слёзы радости.

Нависаю над мамой, обнимаю за плечи. Теплые родные руки гладят мою спину. Так уютно и хорошо.

Нет, я точно козёл!

Мог бы почаще приезжать к ней. Ведь она совсем одна. Кроме меня, у нее никого нет…

Отрываюсь от мамы и смотрю в сторону, откуда исходит своеобразный шелест. В кухонном проёме двери стоит… в вечернем переливающемся платье… Софья.

Я что- то пропустил?

Какого… чёрта она припёрлась к моей матери? Да ещё в таком наряде?!

Что ей здесь надо?

Ведь ничего не изменилось за прошедшие годы. Я всё тот же опер, пропадающий дни и ночи на службе.

Вряд ли она по мне соскучилась.

Может, ей деньги понадобились?

Ну, да. Что еще может привести её к порогу дома моей матери? С которой в пору нашего совместного проживания, Софа даже не собиралась ладить.

А что теперь?

Ловлю на себе пристальный изучающий взгляд исподлобья. Раздражает и бесит меня. Мы оба чувствуем друг друга кожей. Но она игнорирует мой настрой.

Отстраняю от себя маму, которая тоже чувствует во мне перемену.

Ещё бы! Могла бы и предупредить. Съёжилась, сутулилась, поспешно ушла на кухню.

Иду в комнату, не хочу разговаривать со своей бывшей.

Но Софа упрямая, следует за мной. Недовольный останавливаюсь посреди комнаты, резко разворачиваюсь к ней.

– В чём дело? Зачем ты пришла? – небрежно бросаю я.

Изо всех сил сдерживаясь, чтобы не послать её сразу и подальше.

Ведь я не знаю, зачем она прикатила из своего Лондона. Вроде там она обосновалась со своим вторым мужем. Плохо помню. Нет привычки отслеживать людей, с которыми развела жизнь.

– Клим, ну зачем ты так… со мной? – в её голосе звучат нервозные нотки.

Ну, давай закати мне скандал, дорогая. Может, забыла, мы уже одиннадцать лет с тобой как в разводе.

– Если у тебя ко мне дело, – цежу. – То говори быстрее.

Судорожно ищу часы на стене.

– У меня времени нет.

– Я специально прилетела… к тебе, – голос её срывается.

О-о, даже как!

– А ты не забыла спросить, мне это надо? – сухо бросаю я.

Волна раздражения накрывает с головой. Хмуро смотрю на неё исподлобья, чувствую, как желваки ходят на скулах.

– Давай сядем и поговорим спокойно, – миролюбиво произносит бывшая.

– Спокойно? С тобой? О чем…, – резко говорю, отодвигаясь от Софы.

Мерю её взглядом. Холёная высокомерная чужая. В шикарном вечернем платье.

Что это значит?

Возможно в её планах присутствовал поход в ресторан и романтический ужин… Самое паршивое, что привлекла к своим коварным планам мою мать.

Смотрю и не узнаю.

Неужели я когда – то любил эту женщину?

Невероятно. Любил. Но давно стёр из своей памяти, вырвал из сердца. И сейчас при виде неё такой «обворожительной» сердце моё больше не ёкает, не делает кульбитов и не падает куда – то вниз.

Впрочем, эта женщина – загадка. Я её так до конца и не разгадал.

Иначе, ни за чтобы не женился!

Она изначально хотела перекроить меня под себя. Её даже не смущало то, что я упёртый самоуверенный болван, с её слов. Она рассчитывала на то, что я влюблён, как мальчишка. И что она будет веревки из меня вить…

– Давай не будем ругаться. Я к тебе с предложением, – в её серых глазах мелькает что – то незнакомое.

– И?

Она победно улыбается. Не рано ли?

– Мой папа…

Ах, да! Её папа высокопоставленный чиновник еще тогда делал мне ряд выгодных предложений, от которых невозможно отказаться.

Но я отказался.

– Папа через год уходит на пенсию, – продолжает по-деловому Софа. – И это последний шанс что – то изменить в нашей жизни. Не можешь же ты вечно ходить в майорах!

Последний шанс… в нашей жизни…

– Софа, ты сама себя слышишь?! О чем ты говоришь… Нас больше нет. Давно… одиннадцать лет, – зло сиплю я.

Резко хватаю её за руку и веду к двери.

– Отпусти, мне больно! – вопит она.

Встряхиваю головой, ерошу волосы. Резко рву её на себя. Она пошатнулась. Налетела на меня.

– А-а, я понял! Твой второй муж дал тебе отворот – поворот, и ты вспомнила, что где – то там, в России прозябает долбанутый опер, – нервно хохотнул. – Который по первому зову припадет к твоей ноге.

– Ну, что ты такое говоришь, Климушка! – округляет глаза Софа.

– Я тебе не Климушка! – рыкаю я. Слышно, как на кухне звенит посуда. Мама выронила. – И не надо было сюда приезжать, – устало падаю на край дивана. – Между нами ничего не может быть.

– Твоя мама говорила, что ты до сих пор один. Я думала, не можешь забыть меня…, – её голос проникновенно будоражит.

– Бред! Вот поэтому мы с тобой и развелись, Софа! Что ты всё время думала за меня. Я сам способен думать. А вот ты лучше бы мне ребёнка родила… тогда. Может, все по-другому бы и вышло.

Опускаю голову, зарываю ладони в волосы.

Не хочу её видеть, слышать. Шла бы отсюда!

– А я и родила…, – слова её обжигают, будто калённым железом.

Дрянь… Знает на чём играть! Родила она…

Усмехаясь, вскидываю на неё глаза.

– Это ты сейчас придумала? Чтобы позлить меня.

Рубанул рукой воздух. Бессмысленный разговор!

Теперь усмехнулась она. Смотрит на меня, сощурившись, словно тайну какую знает.