Да где там! Осторожничает, не идет на контакт.

Вот проныра! Все просчитывает на десять шагов вперед.

– Красовский, долго еще терпеть будем эту банду в своем районе? – хриплый голос полковника стоит в ушах.

Северский не просто на свободе и орудует со своими отморозками. Он ещё и втягивает малолеток в свои дела…

– Понял, товарищ полковник. Разрешите приступить к разработке операции?

– Разрешаю.

Легко сказать – приступить! Было бы к чему.

Мозги буквально вскипают.

Швырнув трубку, стиснув зубы до скрежета, соскакиваю с постели, несусь под холодный душ. Ледяная вода остужает голову, приводит мысли в порядок.

Холодные колкие струи впиваются в разгоряченное тело, будоражат и бодрят. Перед взором всплывают огромные карие глазища с загорающимися искорками одной известной леди…

Внезапно в голове прорисовывается план действий.

Неужели надо было с утра придать мне хорошего пинка полковником, чтобы прилетела стоящая идея.

Спустя час я на работе.

– Пригласите ко мне лейтенанта Андрееву! – звоню в отдел.

Жду, нетерпеливо постукивая пальцами по столу.

Проходит пятнадцать минут. Что за…!

Резко поднимаюсь с места и шагаю к ребятам.

Ну, вот как прикажите исполнять приказы, спущенные сверху, с такими нерадивыми сотрудниками?

Влетаю в помещение, быстро оцениваю обстановку. Увидев суровое выражение лица командира, все быстро опускают глаза в компьютеры.

Только не Полина!

Смотрит на меня отстраненным затуманенным взором. И вроде как не понимает, где вообще находится.

В полицейском участке, лейтенант Андреева! Мысленно подсказываю я.

Понабрали тут кого ни попадя!

– Андреева, я уже пятнадцать минут жду тебя у себя в кабинете, – смотрю на неё в упор. – И чем ты только занимаешься на работе?!

***

Впереди по коридору идёт Полина, шагаю за ней.

Ну, как шагаю. Вцепился взглядом в его шикарную фигуру… тонкая талия, упругая попка, ноги от ушей…

В голове прострация. Моя воля парализована.

Любуюсь, как ладно сидит на ней полицейская форма. Вот уж не думал, что буду приходить в восторг при виде формы, которая мельтешит перед глазами больше десяти лет.

Такое ощущение, что тупею при виде… Андреевой.

Кого я обманываю? Не форма меня интересует, а та, что облачена в неё. А это хуже моего кретинизма любования одеждой.

С трудом отрываю залипший взгляд от Поли, решительно обгоняю её.

– Спишь что ли на ходу? – едко бросаю через плечо, злясь на себя. – Давай быстрее, не по подиуму дефилируешь!

Ну да, видеть впереди себя эту крышесносную бестию, то ещё испытание для моего молодого здорового организма.

В кабинете рухнул в кресло, едва кивнув Полине напротив себя.

Прикрыл глаза и глубоко вздыхаю, набираясь решимости озвучить ей свой план.

Открываю глаза, офигеваю, наблюдая, как Полина усаживается в кресло, закидывая ногу на ногу, оголяя бедро слишком…

Совсем офигела.

Скольжу выше, наталкиваюсь взглядом на её упругую грудь, твёрдая троечка… с трудом отрываю взгляд и смотрю ей прямо в глаза.

В них полное… безразличие, отстранённость. И мысли её далеко от этого кабинета, работы. Витает где – то в облаках.

Наверное, классно провела вчерашний вечер и… ночь. Вот и не может прийти в себя, предаётся сладостным воспоминаниям.

Ревность резанула так, что нестерпимо жжёт за ребрами. Стискиваю отчаянно зубы и кулаки.

Да что же она из головы-то у меня не выходит с той злосчастной субботы!

Засела чёртова фурия, вертит мной, как хочет.

Днём и ночью. Без разницы. Наваждение какое – то.

Ведет себя как взбалмошная мажорка на службе. Смотрит на меня застывшим взглядом, будто это она – мой босс, а я – её подчиненный.

Бесит!

До зубного скрежета раздражает манера Андреевой смотреть на меня, будто одолжение делает.

Твою …ж! Крыша совсем едет.

Ну, хватит!

– Андреева! – рычу на весь кабинет, аж вены вздуваются на шее.

Вздрагивает, смотрит на меня с испугом. Вся дрожит.

Артистка, ну давай изобрази, какой я зарвавшейся мудак.

– Не знаю, что с тобой происходит в последнее время. И знать не хочу! – мечу в неё яростный взгляд. – Только мы с тобой сегодня вечером идём на задание, – цежу я.

– Как вечером… – шепчет одними губами. – После работы?

Глаза её округляются от возмущения, словно я сделал ей непристойное предложение.

Нервно тру ладонями лоб и скулы.

– Да, – сухо бросаю. – После работы.

Глаза её наполняются слезами. Она отчаянно мотает головой и нервно теребит подол.

Резко поднимаюсь с места и начинаю мерить шагами кабинет.

Нет. Конечно, я мог наорать на неё, схватить за плечи, потрясти, как следует. Но, если честно, я не был готов к её слезам.

Женское оружие. Ненавижу.

– Я не могу… вечером, – едва слышно шепчет она.

Круто разворачиваюсь и замираю на месте.

– Свидание у тебя, Андреева? – не выдерживаю, весь на нервах.

Вот сейчас она ответит. Вопрос задан напрямую, и деваться ей некуда.

Полина тяжело дышит, грудь её вздымается. Смотрит на меня наивными глазами.

– Нет, но…

Впиваюсь в неё взглядом.

– Мне ребёнка не с кем оставить.

Врёт! Я же вижу. Какой ребёнок?

Нет у неё никакого ребенка! А у меня проблемы покруче.

Работать не хочет? Или со мной идти боится?

– Ну, так, Андреева, хватит! Пиши рапорт на увольнение, – бешеный шиплю я.

Нервно кладу перед ней чистый лист бумаги и швыряю ручку.

Виталина

Щурюсь, глядя на чистый лист бумаги. Дрожащими пальцами беру в руку ручку.

Красовский не спускает с меня глаз.

Медленно начинаю выводить буквы. Судорожно думая о том, на чье имя писать…

Вряд ли меня поймёт Полина, ведь я обещала не подвести.

А подвожу.

Сердце моё разрывается между сестрой и Ваней. Он такой беспомощный запуганный не верящий никому в этом огромном мире. Каждый раз при расставании бросает на меня прощальный взгляд, полный мольбы и боли.