На Павелецком вокзале он взял такси. Время было уже позднее, и доехали быстро. Дед, скорее всего, уже спит. Но едва он открыл дверь квартиры, как в прихожую выглянул дед.

– Захарка! Приехал! Дай обниму тебя! Ты голодный?

– Да нет. Только чаю хочу.

– Идем, Вера Борисовна испекла твой любимый пирог. Садись, я включу чайник и сам заварю чай…

– Ох, дед, как я рад, что вернулся!

– Рассказывай, как там Инга?

– Знаешь, мне минутами было ее жалко.

– Это правильно, мой мальчик. Она в сущности ведь совсем неплохая… Это бабушка твоя ее ненавидела.

– Знаешь, она сказала, что ей было очень тяжело в нашем доме.

– Если помнишь, я тебе это говорил. Она была чужой… бабушка ее здорово гнобила, как теперь говорят. И Аглаша, поначалу она радовалась, что Лешка женился на ней, а потом перешла на сторону бабушки, а я… Я был слишком занят. К тому же, когда я пытался ее защищать, твоя бабушка набрасывалась на меня с абсурдными обвинениями, будто я вообще снохач…

– Вот даже как! – рассмеялся Захар. – Знаешь, она до сих пор невероятно красива. И, похоже, по-настоящему любила своего последнего мужа. Но пропасть между нею и нашей семьей я осознал, увидев, что в ее очень элегантном доме нет книг, только кулинарные. Кстати, готовит она фантастически. И похоже, раскаивается искренне.

– А какой помощи она от тебя хотела?

– Никакой конкретной. Просто через неделю после похорон мужа захотела побыть с сыном…

Дмитрий Захарович ласково потрепал внука по плечу.

– Я рад, что ты так к ней отнесся. Мне всегда казалось, что ее вина не столь уж велика…

– Нет, дед, ее вина велика… Но я уже способен ее простить. Я как-то вечером приехал, а у нее в гостиной на диване спит мальчишка лет шести, соседка подкинула на вечер. И она была с ним так нежна… даже пела ему какую-то песенку на иврите… И меня такая вдруг ревность одолела и обида… Но потом я сказал себе – ты взрослый мужчина, а она уже старая одинокая женщина и свою материнскую нежность не успела за жизнь растратить…

Дмитрий Захарович ласково улыбнулся.

– Захарка, ты… Я рад. Ты все правильно рассудил.

– И спасибо тебе, дед, что ты настоял на этой поездке. Я многое понял и узнал…

– Захарка, больше ты мне ничего рассказать не хочешь? По-моему, что-то еще там произошло? Ты встретил девушку?

– Ну, вообще-то я встретил двух девушек, и обеих зовут Рита, – рассмеялся Захар. – Но говорить тут не о чем.

– Ну, не о чем так не о чем! Что у тебя завтра?

– С утра лекции. А потом в лабораторию и до самого вечера. Я так уже соскучился по работе… Не умею я отдыхать больше трех дней.

– Тогда ступай спать. И я пойду.

На время лекций Захар всегда отключал телефон. После лекций, как правило, скапливалось множество звонков. Вот и сегодня… Однако его обступили студенты, забросали вопросами. Ему это нравилось. Значит, им было интересно.

Особенно его радовал студент Извеков. На редкость пытливый и умный парень. Он частенько задавал ему вопросы, отвечать на которые Захар очень любил. Но сегодня Извекова не было.

– Ребята, а где Извеков? – спросил он.

– Заболел.

– Грипп?

– Ну, наверное…

В этот момент в дверь аудитории просунулась взлохмаченная башка студента Долгова.

– Захар Алексеевич, вас там спрашивают…

– Кто?

– Какая-то гирла!

– Долгов, что за выражение! – улыбнулся Захар.

В коридоре у окна спиной к нему стояла девушка.

– Простите, вы меня искали?

Она обернулась. Он обомлел. Это была Рита, первая Рита.

– Вы? Как вы меня нашли?

– Ох, какое совпадение… Извините, что я тогда удрала. А вы профессор Тверитинов?

– Да.

– А я сестра Илюши Извекова.

– И что с ним такое? Что вас привело ко мне? – встревоженно спросил Захар.

– Илья просил передать вам вот эту тетрадь.

– Что это?

– Я не понимаю, но он говорит, это очень важно. Тут какие-то его расчеты, что ли… А он… – она всхлипнула.

– Да что с ним такое?

– Он в больнице. У него… инфаркт…

– Инфаркт? – поразился Захар. – В двадцать лет?

– Да.

– Господи помилуй! Но отчего? Что-то случилось? Или у него больное сердце?

– Нет. Говорят, такое бывает от перенапряжения… Захар Алексеевич, умоляю вас, посмотрите эту тетрадь и, даже если это полный бред, подбодрите его как-то…

– Послушайте, Рита, я, разумеется, посмотрю тетрадь, но не сию минуту. На ходу это невозможно. Я сейчас должен ехать в лабораторию, а вечером непременно посмотрю, но я просто уверен, что это не бред. Илья мой лучший студент, на редкость способный, я бы даже сказал, талантливый парень, так ему и передайте. Или он в реанимации?

– Нет, уже в палате…

Он положил тетрадь в кейс.

– Извините, Рита, мне пора…

– Захар Алексеевич, а вы… Вы на меня сердитесь?

– Сержусь? С какой стати мне на вас сердиться?

– Что я сбежала…

– Рита, побойтесь Бога! Вы нуждались в поддержке, я вам ее оказал, только и всего.

Он быстро шел по коридору, она с трудом за ним поспевала.

– Захар Алексеевич, а вы… не могли бы как-нибудь заглянуть к Илюшке в больницу? Он был бы счастлив! Он вас просто боготворит!

– А где он лежит?

– В Первой Градской.

– О, это совсем рядом с моим домом. Непременно зайду. Только не сегодня. Вот как прочту тетрадку, так и навещу Илью. А сейчас передайте ему от меня привет. Да, кстати, у вас с братом разные фамилии…

– Мы от разных отцов.

– Понял.

Он подошел к своей машине.

– Вам в какую сторону? – спросил он.

– Нет, спасибо, я тоже на колесах. Вы очень хороший человек, Захар Алексеевич, и жизнь второй раз посылает мне вас, когда мне плохо… Спасибо!

Она ушла. На сей раз она ему совершенно не понравилась. И даже не вызывала сочувствия. Он прислушался к себе. А та, вторая Рита, в которую я вроде как влюбился без памяти… Сердце слегка екнуло при воспоминании о ее дивных рыжих кудрях. Позвонить ей, что ли? Я вчера был не слишком любезен. Нет, не буду, я сегодня слишком занят.

Конечно, он попал в пробку. Хотел позвонить Рите, но тут вспомнил об Илюшкиной тетрадке. Посмотрю, пока торчу тут… Он достал тетрадь из кейса и вскоре забыл обо всем. С ума сойти, какая свежесть мысли, какой неожиданный и, казалось бы, просто немыслимый подход, как интересно!