со мной произошло. И чтобы на моё положение сказала Мара? Укутываясь в одеяло всё сильнее, я невольно вспоминала подругу. Где она? Почему уехала? Я подползла к своей сумке, последней вещи, оставшейся от прошлой жизни, выудила из неё флакон с лечебной мазью и открыла. Запах мази напоминал мне про Мару, ведь это она готовила мазь. И меня научила. А мази осталось немного, подумала я и захотела проверить, есть ли в пристройке необходимые травы и коренья, жир для мази.

Я влезла в плотное платье с широкими рукавами, обвязала талию длинным мягким поясом, собрала волосы специальной палочкой и вышла на веранду. В саду копался мужчина, местный работник, он сметал длинной метлой песок и цветы с дорожек. Я взглянула на свои ноги. Непривычно ходить лишь в носочках, но господин в первые же дни одёрнул меня обуваться, сказал, по дому не принято в обуви ходить. Вот я и шла по веранде лишь в носочках, ощущая прикосновения твёрдого дерева.

На мою удачу нашлось всё. Вспоминая, что господин разрешал ходить по участку свободно, я подумала, что и за приготовление лечебной мази уж точно не накажет. Мне предстояло много резать и крошить. И дышать острыми, жгучими парами при варке.

Как итог, Ная пришла за мной не в комнату, а в пристройку.

— Гость господина уже ушёл, а ужин готов. Оторвись от своего занятия, иди поешь.

— Мне сейчас нельзя отходить, — я стояла так близко к очагу, как только было можно, ведь пусть над чаном у меня слезились глаза, возле него было тепло. — Я почти закончила. Перелью и пойду, можно?

— Можно, — вздохнула Ная, — я передам господину твои слова.

— Он там? — подивилась я.

За неделю в его доме мы ни разу не ели вместе. Поглядывая на булькающую субстанцию, подумала, что, наверное, уже можно выключать.

— Я сейчас, я уже иду! — пообещала Нае, надевая плотные рукавицы и снимая чан с очага.

Ощущая лёгкий трепет, я в нетерпении шла в обеденную комнату. Внутри горел свет, а двери оказались раскрыты, позволяя прохладному ветерку свободно гулять по внутреннему убранству. Впрочем, здесь мало что находилось. Пол, как и в других комнатах, устилали тонкие циновки. В середине стоял невысокий столик, вокруг него раскиданы тонкие квадратные подушки, чтобы сидеть на них. Под потолком висели шарики-светильники.

Господин расслабленно сидел на одной из подушек. Его лицо заострилось, обретя хищное выражение, глаза окончательно потемнели, а под ними появились синяки такие же яркие, как в первую нашу встречу. И всё же что-то в нём невероятно притягивало. Я не могла понять, что именно, но взгляда отвести не получалось. То ли это лёгкая улыбка, демонстрирующая левый верхний клык, то ли открытая шея, напомнившая мне момент разглядывания мужского торса, то ли изящное приглашение рукой сесть рядом. Не напротив, не на любую из свободных подушек, а подле него. По левую руку от господина. Руку с длинными, тонкими пальцами, увенчанными острыми когтями. Странно, но возле него я не ощущала страха, лишь доверие. Не это ли действие печати?

— Как успехи? — он повернул ко мне лицо, осматривая с интересом.

— Я нашла всё, что мне нужно, — ответила не подумав.

— Для чего? — мужская улыбка стала шире.

— Для лечебной мази, — захотелось мне вдруг исчезнуть. — Я переписываю, правда! И запоминаю. Не надо напрягать мышцы, надо представить в себе сгусток тепла и распространять его по телу. Представлять, как он покидает через кончики пальцев и возвращается…

— Довольно, — произнёс господин мягко. — Отдыхать можно и нужно.

На какое-то время господин потерял ко мне интерес, отдавшись трапезе. Я последовала его примеру и пропустила тот момент, когда вновь попала под его внимание.

— Ты знала, что в Сааде есть целые общины, в которых проживают только люди? А хотела бы взглянуть на такую?

Глава 27

Я знала, что он зовёт не просто так, не ради праздного любопытства, но из-за особенностей своей работы. Мне пока непонятной работы.

— Вы надолго едете? — отважилась спросить я, стараясь не выдать, что подслушала его разговор.

— Полагаю, дня за четыре управимся. Ты сможешь отдохнуть, а мне надо будет работать, — признал он сам.

— И когда мы поедем?

— Послезавтра.

После этих слов он не смотрел на меня, а мне, что удивительно, хотелось обратного. Сидеть так близко к господину и есть спокойно совсем не получалось. В отличие от господина, я, хоть сытой и не являлась, а к еде почти не притронулась. И быстро сбежала, чтобы на следующий день с удивлением обнаружить, что к господину пришла женщина.

Она выглядела элегантно и ярко одновременно. Дорогое шёлковое платье с запахом чудесным образом подчёркивало все изгибы чувственного женского тела. Стоило ей приподнять ножку для нового шага, как между алых лоскутов ткани показывалась светлая, словно молочная коленка. Я, хоть и девушка, а невольно любовалась и длинными ногами красавицы, и покачивающимися при ходьбе бёдрами. Смотрела на неё снизу вверх. Отметила и тонкую талию, перемотанную широким поясом, и пышную грудь, мерно вздымавшуюся на каждом вдохе. Острые плечики показывались из-под ворота платья, а тонкая шея то и дело пряталась за прядями жгучих чёрных волос. Восхитительный контраст. Понимая, что женщина вот-вот скроется в покоях господина, я набралась наглости, подошла ближе, будто мне надо было в кухню пройти, и взглянула на лицо красавицы. Острый подбородок, губы сердечком, слегка вздёрнутый носик и большие синие глаза под бровями, идеально повторяющими форму ивовых листьев.

— Кто она? — спросила я у служанки, чуть ли не вбежав в кухню.

— Кто? — девушка подняла взгляд от посуды, которую натирала.

— Женщина в платье, — потребовала я, покусывая изнутри щеку от нетерпения.

— А… — служанка будто потеряла интерес. — Блудница. Господин иногда заказывает, если надо срочно восстановить магическую энергию. Всегда одну и туже. Госпожа Райя её ненавидела.

Открыв и закрыв рот, я так ничего не спросила. Хотела получить ответы, а достался новый вопрос: кто такая Райя?

— А Ная где? — я решила, что про госпожу лучше вызнавать у неё.

— Отправилась в город за продуктами и тканями.

Я сцепила собственные пальцы и по очереди сжимала то одну руку, то другую. Что за блудница? Кто такая Райя? Господин вызвал бы ту женщину, если б нас не наградило печатями помолвки?

Нет! Решила я, это меня не касается. Приложила ладошки к разгоревшимся щекам и закрыла глаза. На секунду меня поразила вспышка.

— А это что было?

— Ничего не было, — медленно проговорила служанка, смотря на меня. — Только посуду мою, и всё.

Я закусила нижнюю губу. Может, показалось?