— Новые времена, новые песни, — сказал Коля примирительно. — Ты чего такой сердитый с утречка?

— Я всегда такой, жизнь достала.

— Валера тоже пишет, — сказал Коля. — Исторические романы.

— Тоже! — фыркнул Абрамов. — Ты знаешь, сколько нужно собрать материала, чтобы написать достойный исторический роман? Это тебе не приключения Одинокого Шакала буровить по штуке в месяц! Читаешь, и на каждом шагу ляпы, хоть бы с ментами консультировались, криминальщики дешевые!

— Но ведь читатели не менты, — резонно заметил Рыбченко. — Детектив воспитывает в читателе чувство справедливости и неотвратимости наказания…

Абрамов издевательски захлопал в ладоши:

— Это из какой методички?

— Ладно, Валера, давай за твою книгу! — рассмеялся Рыбченко. — Закончишь, напечатаешь, устроим презентацию… чин-чинарем!

— И фейерверк! — встрял Добродеев. — Я тоже начинал несколько раз, но все что-нибудь мешает. Сунгур хороший мужик, и книги на уровне, мне нравятся.

— И женка хорошая, — сказал Рыбченко, — посмотришь и душа радуется. Повезло Кириллу.

Похоже, радовался один Рыбченко, остальные промолчали. Монах ухмыльнулся, вспомнив намеки Добродеева. Он поймал усмешку Абрамова, больше похожую на оскал.

Они выпили за исторический роман Валеры Абрамова, потом за удачную книжную торговлю, потом за литературное творчество в целом.

— Тут у нас назрел вопрос, — приступил к делу Добродеев, поймав взгляд Монаха. — Нужно установить некую личность. — Он достал мобильный телефон. — Вот! Кто-нибудь ее видел, господа?

Рассмотрев женщину в углу, Коля пожал плечами: не заметил. Валерий наморщил лоб и сказал, что, кажется, помнит ее. Она стояла молча и вопросов не задавала. Просто стояла и смотрела. А что?

— Так, просто интересно, — стал напускать туману Добродеев, — все задавали вопросы, особенно та, в шляпе с красными цветами, отбоя не было, а эта молчала. А я пишу статейку про местных литераторов, упомяну о встрече с Сунгуром, ну, там вопросы, обстановка, кто что сказал. Просматривал записи и наткнулся на нее, кто такая, думаю, не заметил, может, ребята заметили, надо спросить.

Монах поморщился: Добродеев переигрывал.

— Может, случайный персонаж, выбирала пособие по вязанию, а тут мероприятие, — сказал Коля. — Она и осталась от нечего делать.

— Может. Все может быть, Коля. Женщины — они такие непредсказуемые, сам знаешь.

— Кстати, что там по убийству в «Братиславе»? Читали твой материал, Леша — отличный материал. А что сейчас? Не в курсе? Его поймали?

— Не все расскажешь, Коля, — загадочно сказал Добродеев, тем самым намекая, что ему известно нечто, но, сами понимаете: тайна следствия, все такое…

— Это только в детективном романе ловят убийцу, — иронически скривился Абрамов. — Хотите пари, что он отделается легким испугом? Да и то не факт. Леша, разбей! — Он схватил руку Рыбченко, и Добродеев шлепнул по их рукам ладонью. — А на что? — спросил он запоздало.

— На хороший коньячок, — сказал Рыбченко. — Поймают! Там такие монстры! У меня брат работает в райотделе, иногда делится.

— Им только бомжей по свалкам ловить, — сказал Абрамов. — Не поймают. Он умнее их всех, вместе взятых. Ловить надо по свежим следам, с каждым днем вероятность поимки падает вдвое. Вот так-то, господа хорошие. Им бы Сунгура привлечь, он сразу ее вычислит, — добавил ядовито.

— Ее? — переспросил Рыбченко. — Ты хочешь сказать, что убийца женщина? Откуда ты знаешь?

— Весь город в курсе, полно слухов, а ты, Коля, как спящая красавица в своем «Червяке». У того мужика в номере была женщина, привел с улицы, а через два дня открыли, а постоялец уже остыл. Они забрали все видеозаписи, опечатали номер, допросили обслугу, а только где ж теперь ее искать? Не найдут. Он не дурак, в смысле, убийца… она. Возможно, она. И мотив неясен. Нет мотива — нет убийцы. Немотивированные, значит, нераскрываемые.

— Необычное орудие убийства, — заметил Монах.

— В смысле? — спросил Рыбченко. — Как она его? Яд?

— Ножницами!

— Как?! — поразился директор магазина. — Ножницами? Невероятно! Куда мы идем!

— На встрече с писателем был представлен роман «Колокольный звон», — сказал Монах. — Читали?

— Нет, разумеется, — сказал Абрамов.

— «Колокольный звон»… О господи! — ахнул Рыбченко. — Там же девушка убила любовника ножницами! Что же это получается… убийца — читатель Сунгура?

— Почему тебя это так удивляет? — сказал Добродеев. — Убийца же не в вакууме варится, читает книги и газеты, тэвэ смотрит. Каждый из нас — чей-нибудь читатель. Прочитал и убил.

— Прочитал и убил? Леша, ты так говоришь об этом… А если бы все читали, а потом убивали?

Абрамов ухмыльнулся.

— Почему все, — сказал Добродеев. — Не все.

Подъем таял, оптимизм Коли Рыбченко испарялся на глазах, Абрамов стал еще угрюмее. Монах пихнул Добродеева локтем, и тот послушно поднялся. После долгого прощания, пожимания рук и благодарственных слов члены клуба откланялись.

— Пустой номер, — сказал Добродеев.

— Результат с отрицательным знаком тоже результат, — назидательно сказал Монах. — Вычеркиваем и идем по списку дальше.

— Куда?

— Сейчас обсудим, Леша. У меня между делом проклюнулась еще одна нехилая мыслишка. Кстати, Коля Рыбченко мне понравился.

— У него пятеро детей, представляешь? И что самое удивительное, всегда в балансе, всегда улыбается… такой человек. Его все любят. Вот ты, например, сильно улыбался бы, если бы у тебя было пятеро по лавкам? То-то, — сказал, не дождавшись ответа. — А Валера Абрамов, наоборот, злой, у них с боссом непонятки, мне говорили, тот не хочет печатать его романы, вот его и корежит. Кроме того, жена ушла… давно уже. Он пытался знакомиться с женщинами, а они шарахаются, слишком умный и желчи много. Я уверен, у него и книги такие же злые, потому и на Сунгура катит. Ревнует и завидует. Его только Коля Рыбченко и выдерживает.

— Злой мужик, согласен. Вот за что я люблю небольшие городки, так это за то, что все про всех все знают, и убийцу поймают по той же причине, и Мадам Осень вычислим исходя из того же, — сказал Монах. — Кстати, сбрось мне ее фотку на всякий случай. А вот по-человечески интересно, что говорят о нас, Леша. Хотя, что говорят о тебе, я могу себе представить. Золотое перо, любимец публики, всемирно известный уфолог… А обо мне не говорят ничего, меня забыли. Студенты выросли и разъехались, друзья разбежались, женщины… — Монах вздохнул. — Иногда лучше не знать, что говорят о тебе женщины.

— Зато ты был женат три раза, — заметил Добродеев.

— Вот именно! И вообще, люди чаще недовольны друг другом, чем довольны, что говорит о завышенных ожиданиях и фрустрации в итоге… как-то так. Ладно, Леша, еще не вечер, мы еще заработаем на хорошую эпитафию.