в чём-то. Скрипя останавливается и двигается дальше от позиций. Ускоряется и кувыркаясь улетает.

— Вы что там делаете? — покачиваясь смотрит вверх Влад. — Как на лагерь тараном идут? Вы их с японцами не путаете? Воздействовать не можешь? Под наркотой? Сбивайте, выдержу.

— Владик…

— Да отстань ты!

Небо снова озаряет взрывами. Самолёты вспыхивая падают. Над головой взрываются бомбы.

— Владик, пожалуйста… Ответь.

Влад не отвечает, подняв руки смотрит в небо. Рычит и…

— Уходи дура!

Шагаю к нему, раскидываю руки… Влад что-то кричит. Вверху и вокруг всё взрывается. Солдаты, кроме пулемётчиков уже разбежались.

Подхожу, обнимаю Влада, поворачиваю его к себе. За это оказываюсь схваченной и грубо оттолкнутой. Влад же… Выдернув ноги из земли, он снова поднимает руки, но тут… Удержать падающую бомбу он не может. Здоровенная хреновина плавно опускается рядом с нами но тут же проваливается в землю.

И тут… Страшный взрыв, Влад исчезает в фонтане земли. Кувыркаясь лечу, падаю, пытаюсь встать и понимаю что не могу пошевелиться. Выплёвываю что-то из рта, пытаясь вернуть зрение мотаю головой. Становится тихо. Взрывы уже не над нами, а где-то далеко. Всполохи огня и молнии в дымке удаляются.

— Владик…

— Нестерова, — встаёт надо мной Савин. — Рита…

— Ох ё! — подбежав к нему выдаёт Никифоров. — Лейтенант. Санинструктор! Маришка!

Парни выглядят так, как будто увидели что-то страшное. Настолько, что оба сняли шапки и едва не плача смотрят на меня.

— Вы чего? Я же… Меня просто откинуло.

Прибегает Маришка, закрыв рот руками кричит и пятится назад.

— Да что с вами? Со мной всё нормально. Я уже руки чувствую. И ногу. Мне даже не больно.

— Мариша, — стонет Никифоров. — Помоги ей.

— Как? Чем? Что я могу?

Не понимая о чём они, пытаясь закрыть глаза, подношу к лицу руку и понимаю что ничего не произошло. Рука, кончики пальцев ощупывают холодную землю. Но почему?

Поднимаю голову, моргаю… У меня нет ног. Ниже груди нет вообще ничего. Зад, с разорванными в клочья ногами лежит в метре от меня. Руки, обе, тоже там. Всё это шевелится, дёргается, пальцы руки сжимают землю. Они, потерянные части тела, слушаются меня. Я их чувствую, но…

— Ё-моё, — сняв шапку выдаёт генерал. — Дочка, ты как так?

— Разобралась, — зачем-то фыркаю. — Виновата, не по уставу.

— А ну-ка подождите… — идёт ко мне Маришка.

Присаживается около моей левой руки, пальцем проводит по ладони…

— Щекотно! Хватит.

— Тебе больно?

— Ни капельки. Немного неприятно, холодно. А так…

— А так? — ущипнув меня за зад, спрашивает Маришка.

— Так больно. А…

— Соберись, — кивает Маришка.

— Легко сказать. А как?

— Представь.

Представляю себя целой. И чувствую то, чего раньше не было. Поднимаю голову, смотрю как из меня к моим же частям тела тянутся кровавые нити. Соединяются с частями и тянут их обратно. Так очень быстро ко мне возвращаются руки. Возвращаются, прирастают. С хрустом на