Ну артиллерия залп. Девки с визгом в разные стороны. Разбежались…

Им в животы бомбы вшили, а мозги промыли. Они как начали взрываться. Но хуже всего подростки и старик. Они как только девки взорвались, убивать бросились. На пальцах когти, зубы как у волков, по спине шипы пошли. Двоих только из противотанкового ружья успокоить смогли. Старика… В него шестеро солдат по два магазина выпустили, да и до потом кувалдой добивали. Несколько секунд, у нас минус восемьсот человек. После такого, я могу доверять с той стороны пришедшим? Могу я поверить кому-то на слово?

— Конкретно Владу и его семье — да, — качает головой генерал. — А теперь смотрите. Начинается.

Начинается с того, что земля под танками проваливается. Машины и солдаты падают. Один, два, десять, двадцать. Все они валятся в ямы, которые тут же затягиваются.

Оставшиеся танки останавливаются и начинают стрелять. И только я готовлюсь к худшему… Снаряды не долетают, они падают раньше или взрываются в воздухе.

За танками начинает работать артиллерия, но тут…

— Почему они мажут? — видя как снаряды взрываются в полукилометре от нас спрашиваю. — Товарищ генерал?

— Смотри, Катя, — улыбается он. — Внимательно смотри.

За нами, начинается движение, артиллеристы открывают огонь. Танки, как наши, так трофейные и вкопанные в землю на передке тоже стреляют. От чего фашисты суетятся, но не отступают а прут в атаку. И тут… Идущие танки и пехота, уходят вниз. То есть тонут в узких полосах почему-то не замёрзшей болотины.

— Это…

— Там глубина десять метров, — улыбается генерал. — А надо и больше сделают.

— И что? Так и будет? Они же не дураки все в одной канаве утонуть?

Дальнейшее наблюдение, показывает что всё же дураки. Не успевают одни танки уйти на дно, как в канаву лезут другие. Упавшие в воду солдаты, хоть и пытаются выбраться, почему-то тонут. И это уже не война, это бойня. За столь короткое время, они уже потеряли половину техников и множество солдат.

— Отдыхай, дочка, — улыбается генерал.

— Вы это с кем?

— С Серафиной, — пожимает плечами Быстрицкий. — Устала она немцам голову дурить. Теперь сам Влад пойдёт, с девочками.

— Бред какой-то. А вы не думаете, что это вам голову дурят? Товарищ генерал?

— Нет. Смотри…

Фыркнув поворачиваюсь, смотрю в бинокль и вижу… У танка взрывается земля. Вверх выпрыгивает огромный ужасающего вида рыцарь, хватается руками за ствол и срывает машине башню. Солдаты стреляют, мутанты прыгают на рыцаря и облепляют. Гигант же, смахивает с себя мелочь, слабо светясь зелёным раскидывает руки и тут… Многотонные машины, королевские тигры, поднимаются в воздух, переворачиваются и падают. Те что дальше стреляют, однако от выстрелов взрываются сами. И тут… Наша артиллерия даёт залп. В рядах врага случается паника. Вдалеке, в небе вспыхивает пламя и вниз обрушиваются огненные смерчи. Там же сверкает молния. Артиллерия врага затихает. Здесь же поднимается ветер. Вражеских солдат валит с ног. Оставшиеся наконец-то разворачиваются и пытаются сбежать. Но им… Что там происходит из-за расстояния не понятно, но зуб даю, солдаты стреляют друг в друга.

— Видела? — улыбается генерал. — Вот и всё наступление. А ты…

— Товарищ комфронт, — падает рядом с нами борец. — Пакет из штаба. У вас тут что творится?

— Что надо то и творится, — приняв пакет ворчит генерал.

Выдохнув ломает печать, вскрывает пакет, читает… Округлив глаза смотрит на меня, читает ещё раз и вдруг начинает улыбаться.

— Держи, — протянув мне бумагу улыбается Быстрицкий.

Взяв документ читаю и… И глазам своим не верю. Это приказ, лично генералу. Короткий, но…

— Командующему центральным фронтом, генералу Быстрицкому Максиму Ивановичу, — зачем-то вслух зачитываю. — Оказать всестороннюю помощь и поддержку сержанту рабоче-крестьянской красной армии Константинову Владиславу Андреевичу. Беречь, хранить, оберегать. Генералу Быстрицкому до дальнейших распоряжений действовать по своему усмотрению. Подпись… Иосиф Виссарионович Сталин. Печати…