Одна из них была наполовину открыта, и был виден стул, на котором висела перина, освещенная солнцем. Другая дверь, тоже наполовину приоткрытая, была зарешеченной. Зентек подошел к этой второй двери и, не стуча, вошел туда.

Он не ошибся. За дверью был маленький коридор. На звук его шагов отворилась дверь, и из нее выглянул невысокий плечистый мужчина в серых милицейских брюках и служебной рубашке.

— Добрый день… — Зентек остановился. — Я хотел бы поговорить с комендантом отделения.

Тот взглянул на него и кивнул головой.

— Это я. Прошу вас.

Он отошел от двери, впуская пришедшего. Капитан вошел. Комната была небольшой, от улицы ее отделяло матовое стекло, за которым проглядывала необходимая решетка.

— Меня зовут Зентек, — начал капитан.

— Знаю, знаю. Садитесь, капитан. Я был в прошлом году на повышении квалификации в Варшаве. Но вы меня, наверное, не помните. Хорунжий Шиманский.

Они подали друг другу руки. Шиманский подошел к двери и повернул в замке ключ.

— Сюда теперь никто не должен прийти. Но ничего нельзя предвидеть. Лучше, чтобы вас тут не видели.

Капитан молча согласился с этим и уселся.

— Что я могу для вас сделать?

— Я хотел бы… — Зентек остановился. — Вы знаете, зачем я здесь нахожусь?

— Знаю. Товарищ полковник проинформировал меня. Панна Маковская и вы охотитесь здесь, если можно так выразиться, на того убийцу.

— Вот именно. Я хотел бы, если это возможно, чтобы вы контролировали все поступающие сведения о прибывших и проверяли их аудентичность и так далее. Речь идет о мужчинах. Думаю, что мы можем ограничиться людьми в возрасте между восемнадцатью и сорока пятью годами. Работы, конечно, будет много, но это представляется мне необходимым.

Хорунжий задумчиво кивнул головой.

— Да, много бумаг и телеграмм. Но если необходимо, значит, необходимо. В этом месяце это еще не будет такой трагедией, а вот в августе… — Он развел руки. Потом наморщил лоб. — Думаю, что некоторых можно исключить, например, инвалидов и многодетных, которые приезжают сюда с семьями. Трудно предположить, чтобы отец пятерых детей охотился с автоматом за автомобилями Народного Банка, чтобы обеспечить своим малюткам счастливое детство…

— Хм… — Зентек покрутил головой. — История криминалистики знает и такие исключения. Но думаю, что вы правы. В конце концов этот контроль должен служить для возможного выявления подозрительных лиц. Кроме того, я хотел бы, чтобы наши люди интересовались теми, кто много и легко тратит деньги. Это тоже будет нелегко.

— Все, что нужно сделать тщательно, будет трудно, так как у нас очень мало людей. Но в Здроях, к счастью, не так много мест для развлечений. Справимся, капитан. Можете быть спокойны: тот, кто будет бросать деньги направо и налево и чья профессия не предполагает таких возможностей, будет выявлен. Сегодня я дам вам список прибывших.

— Больше всего меня интересует «Империал». Мне кажется, что если этот тип сюда приедет, то вряд ли найдет лучшее место жительства. «Империал» стоит на две, три категории выше, чем все остальные отели и пансионаты.

— Да, конечно.

— И самый дорогой. Кроме того, там еще есть свободные места, по крайней мере, будут до конца месяца, следовательно, нет опасений, что ему откажут. — Зентек встал. — Может быть, мы договоримся так, пан хорунжий: вы будете вести контроль за приезжими мужчинами, как мы условились, но тех, которые будут жить в «Империале», будете сразу проверять и по месту их постоянного жительства, и начинать нужно уже сегодня. Можно это сделать?

— Можно. — Шиманский тоже поднялся. — Во сколько вы хотите со мной встретиться?

— Может быть, в четыре, хорошо?

— В четыре.

— Где?

— Вы знаете Здрои, капитан?

— Не очень. Но когда-то уже был здесь несколько дней.

— Знаете, где находится Соколья горка?

— Это возвышение над морем в лесу? С такой балюстрадой?

— Да. Уговоримся встретиться на краю леса, около пляжа. Там бывает очень мало людей, потому что там нет песка, только камни, а потом кусты. Загорать негде… А если кто-нибудь будет, тогда ищите меня в лесу. Впрочем, я буду смотреть, когда вы пойдете по аллейке в ту сторону.

— Хорошо. Тогда — до четырех.

И Зентек вышел. Солнце припекало уже сильнее. Когда он оказался на центральной улице, из садов, вилл, пансионатов и из «Империала» уже начали плыть к морю разноцветные толпы отдыхающих. Он подумал «плыть», потому что это движение в одном направлении было похоже на движение, поток воды. Он даже не предполагал, что в Здроях в это время находится столько отдыхающих.

Вчера казалось, что их намного меньше.

Но это, наверное, была вина огромного пляжа, на котором эти толпы размешались относительно свободно.

Малгожата уже не спала, когда он постучал к ней. Одетая в белое полотняное платье, превосходный покрой которого делал честь вкусу товарища Калусской, опекающей портниху, она сидела на ковре и ела завтрак, размешенный на подносе, который девушка поставила на пол под открытым окном.

— О, это ты! — радостно сказала она. — Я стучала к тебе, но никто не ответил. Я испугалась. Подумала, что было бы, если бы внезапно осталась тут одна.

Он уселся на полу рядом с ней и начал есть хлеб, намазанный маслом.

— Подожди, я вымою чашку и налью тебе кофе. — Она быстро встала и пошла в ванную.

Зентек намазал себе еще один кусочек хлеба.

— Я еще ничего сегодня не ел, — сказал он в виде оправдания. — Еще до семи часов я ушел, чтобы кое-что сделать.

Она вопросительно подняла брови, но не сказала ни слова. Только через минуту спросила:

— Что мы сегодня будем делать?

— Немного осмотримся. Пойдем на прогулку. День солнечный, а для нас это очень важно.

— Потому что люди в темных очках, правда?

— Конечно. В холле я прочитал, что в Пясках сегодня разыгрывается финал теннисного турнира. Туда, наверное, съедется много отдыхающих из этой части Побережья. Может, съездим туда?

Хотя он произнес это в форме вопроса, это было утверждение.

— Во сколько?

— Через два часа. Это каких-нибудь двадцать минут езды по шоссе. Около четырех мы вернемся обратно.

— Хорошо. Мне… Мне придется там что-то делать?

— Нет, ничего.

Он встал с чашкой в руке, допил кофе и поставил ее на столик.

— Ты готова?

— Да.

— Тогда пойдем. Посмотрим, что слышно на прекрасном курорте Здроях, а потом отправимся в путь.

— Уже иду. — Она быстро подошла к шкафу и вынула оттуда маленькую белую шапочку. Потом подошла к зеркалу, надела ее, поправила едва заметным движением и повернулась к нему. — Смешно, правда?

Зентек смотрел на нее. Потом кивнул головой.

— Боже мой… — тихо сказал он.

— О чем ты думаешь? — она снова повернулась к зеркалу и