Я давлюсь блинчиком, когда смотрю на длинный, гладкий, синий фаллоимитатор, заполонивший собой весь экран. Мама внимательно смотрит на меня, и я так резко бросаю телефон, что не уверен, как мне удается не разбить чертов экран. Клянусь, когда она с удивлением пялится на меня, мои щеки адски горят. Тогда я открываю свой секрет маме.

– Я не знаю, кто она такая. Она по ошибке отправила мне сообщение, ошиблась номером, а потом это превратилось в знакомство без имен, и вот прошло уже пару недель, и мы переписываемся каждый день, – произношу я, не переводя дыхания, и к тому времени, как заканчиваю, мама все еще смотрит на меня, ухмыляясь.

– О, какая загадочная. Она красивая? – ее глаза светятся интересом.

– Ее сиськи – да, – отвечаю я, не задумываясь.

Она тут же бьет меня кухонным полотенцем.

– Приличия, Нова. Господи, я учила тебя лучшему поведению.

Я поднимаю руки, притворяясь, будто сдаюсь, но все равно вижу улыбку в уголках ее губ.

– Прости! Я просто не видел ее лица, мы согласились на анонимность и начали общаться. Я не ожидал, что все это пойдет дальше одной ночи, но, кажется, мы вроде как поладили.

Я пытаюсь объяснить все это так, чтобы звучало как причинно-следственная связь, но даже для меня это звучит как чушь собачья. Я с нетерпением жду этих сообщений от Угрюмки каждый день.

– О, так она тебе нравится, – радостно заявляет мама. – Мой малыш вырос и влюбился!

У нее начинают слезиться глаза, и мне приходится быстро ее успокоить, пока она не слишком увлеклась.

– Эй-эй, никаких влюбленностей, мы просто друзья, успокойся.

Насколько сумасшедшим она меня считает? Я не собираюсь влюбляться в девушку, которую даже не знаю.

– Как скажешь, – мама берет свой стакан и делает глоток сока.

Мы продолжаем завтракать, но когда экран телефона снова загорается, она ухмыляется мне и отходит, чтобы отнести свою пустую тарелку в раковину.

Угрюмка

Только не говори, что все это время самым хорошим способом спугнуть тебя был Гарольд!

Я ухмыляюсь. Эта чертова девчонка. Клянусь, ей нравится выбешивать меня.

Угрюмка

Ах, Очаровашка, ты не сможешь позаботиться обо мне так же, как это делает Гарольд.

Нова

Неужели? Это мы еще посмотрим.

Угрюмка

Надеюсь, это не угроза.

Нова

Нет, детка.

Нова

Это обещание.

На мое последнее сообщение нет ответа, но меня это не удивляет. Угрюмке нравится флиртовать со мной. Черт, ей нравится, когда я флиртую с ней, но как только я приближаюсь к тому, чтобы эта фантазия стала реальностью, она отстраняется. Сначала мне казалось, что это был ее способ отшить меня, но теперь, когда я узнал ее немного лучше, понимаю, что ее придется уговаривать чуть дольше. Возможно, она еще даже не знает моего имени, но клянусь, однажды я заставлю ее выкрикнуть его.

Остаток утра я провожу, болтая с мамой и приводя в порядок кое-какие вещи в квартире. Когда она, наконец, сдается и уходит вздремнуть, я трачу пару часов на то, чтобы постирать все ее вещи, прибраться и приготовить несколько ужинов, которыми она сможет питаться в течение недели. Еще делаю пометку захватить ей кое-что из продуктов, прежде чем приду в следующий раз, потому что у нее заканчиваются деньги, а она слишком горда, чтобы попросить.

Она бы никогда не призналась, что ей что-то нужно, но я не слепой, я знаю, как тяжело ей приходится на работе. Знаю, как она беспокоится о том, как будет оплачивать свое лечение. Вот почему я сделал то, чего, как мне казалось, никогда не сделаю, – позвонил отцу. Я никогда ни о чем его не просил. У меня никогда не было в этом необходимости. Мама всегда справлялась. И когда меня приняли в Фэрфилд на стипендию, я подумал, что все у меня в порядке. Я не учитывал расходы на жизнь и вечеринки, поэтому, когда учился на первом курсе, и отец прислал мне банковский счет, который он пополнял каждый месяц, я принял это спокойно. Черт, в нем сидело достаточно чувства вины для такого поступка, и я не собирался его останавливать. Но это другое дело.

Когда я позвонил ему и пригласил на свою игру на этой неделе, можно сказать, он был удивлен. Он даже не заметил, что я с трудом выдавливаю слова. Просто брякнул какую-то чушь, которую я едва расслышал, и сказал, мол, увидимся там. Я уже жалею, что позвонил. Мне не хочется его видеть, не хочется просить его о помощи, но у меня нет другого выбора.

К тому времени, как мама просыпается, время близится к вечеру. Мне уже нужно идти домой и заниматься. Когда она видит, что я позаботился обо всем, что было в ее дневном списке дел, она улыбается.

– Чем же я заслужила такого хорошего сына, как ты, а? – она подходит к морозилке и достает пару емкостей с лазаньей, протягивая их мне. – Видит бог, вам с парнями нужна хорошая домашняя еда.

Теперь моя очередь улыбаться.

– Спасибо, мам, – я целую ее в макушку, пока она ведет меня к двери. – Я загляну к тебе в выходной после занятий, хорошо?

Она кивает, притягивая меня к себе, чтобы быстро обнять.

– Буду с нетерпением ждать, милый.

Я всегда чувствую себя виноватым, оставляя ее в этой крошечной квартирке и возвращаясь в огромный дом, в котором слишком много места для четырех парней, но она, кажется, не возражает. На самом деле, мама ни разу не пожаловалась, даже когда мы только переехали в квартирку и нам пришлось делить маленькое пространство. Она просто сказала, что ее все устраивает, и смирилась.

Обратный путь в кампус проходит быстрее, чем обычно, из-за напряжения, накопившегося за день. Я чувствую, как у меня руки чешутся написать Угрюмке еще раз, в попытке успокоиться, но давить на нее – плохая идея. Она напишет позже, когда будет готова, а я буду ждать, как чертов простофиля. Что, мать вашу, со мной творится?

Глава 10

Мэдди

«Семейные склоки»

Воскресенье – мой самый нелюбимый день недели, поскольку каждое воскресенье мы с Джошем обязаны присутствовать на семейном ужине в особняке мэра. И я знаю, о чем вы думаете: семейный ужин звучит мило, разве нет? Все собираются вместе и проводят друг с другом время, вкушая горячие вкусные блюда. Ага, было бы здорово, но, увы,