это не так. На самом деле, еда, приготовленная шеф-поварами и поданная слугами, – это, пожалуй, единственное, чего я жду с нетерпением, ведь она по крайней мере вкусная.

Остальное – сущий ад.

Родители почти не разговаривают друг с другом, когда нет зрителей, которых можно было бы одурачить, а бабушка просто сидит и напивается так называемым дешевым вином. Большую часть времени я уделяю Джошу, поскольку он отчаянно пытается очаровать всех своими историями, накопившимися за неделю, и отец, как обычно, ловит каждое его слово. Папа едва ли сказал мне два слова с тех пор, как я вошла. Последние несколько недель между нами сохранялись те же холодные отношения, с тех пор как я вышла из его кабинета после ультиматума насчет Брэда.

Я не уверена, чего он ожидал, но по тому, как он продолжает смотреть на меня, я уверена – он ждет извинений. Долго же ему придется ждать. Пока Джош продолжает рассказывать им о хитром броске, который сделал в своей последней игре, я достаю телефон из-под стола и перечитываю утренние сообщения.

Если бы мне несколько недель назад сказали, что лучшей частью моего дня будут сообщения от красивого незнакомца, лица которого я даже не видела, я бы рассмеялась. Но что есть, то есть. Практически каждый день я начинаю с сообщения своему Очаровашке, а ночью засыпаю под его слова. Не знаю, когда это превратилось из чего-то обыденного в нечто совершенно захватывающее, но я словно под кайфом от тех ощущений, которые дарит мне каждое его сообщение.

Я до сих пор не ответила на его последнее сообщение, отправленное после того, как я показала ему Гарольда. Ухмыляюсь собственной дерзости. И как мне вообще хватило смелости отправить эту фотку? Флиртовать с ним – весело, однако ничего другого из этих отношений не выйдет. Я не забыла о нависшей надо мной сделке, и нет смысла втягивать в эту ситуацию кого-то, кто потенциально мог бы мне понравиться. А он действительно нравится мне больше, чем следовало бы. Я знаю, что не должна, знаю, что это глупо, но с каждым сообщением я все глубже погружаюсь в эту безумную пропасть, и сейчас наши с ним переписки – единственное, что помогает мне пережить этот день.

Звук моего телефона привлекает внимание мамы.

– А что насчет тебя, Мэделин? – ее вопрос обрывает Джоша на полуслове, и он смотрит на меня через стол. Я делаю глубокий вдох.

– А что со мной, мам? – я мило улыбаюсь.

– Твой отец сказал мне, что вы с Брэдли Торном собираетесь обручиться, – она холодно смотрит на меня.

Она бросает эту бомбу на середину стола, будто бы не ожидая, что та взорвется, но она взрывается с идеальным расчетом, приводя к предполагаемым жертвам.

– Что за хрень? – негодует Джош, переводя взгляд с меня на маму, прежде чем добавить: – Она не выйдет замуж за этого придурка. Он же козел и не достоин вообще ни одной девушки, не то, что уж моей сестры.

Слова брата проникают внутрь моего тела, растекаясь по нему невероятным теплом. Хоть кому-то в этой семье есть до меня дело, пусть это никак и не повлияет на ситуацию. Я не могу отвести взгляд от отца, который смотрит на меня с ожиданием, что я все исправлю.

Я прочищаю горло и пытаюсь разрядить обстановку.

– На самом деле, Джош, у нас с Брэдом в последнее время все было довольно неплохо, и помолвка с ним – не такой уж конец света. Он из хорошей семьи, – эти слова на вкус как пепел, и то, что мне удается произнести их с улыбкой, просто чудо. Я говорю как другой человек, как моя мать, и, конечно же, брат видит меня насквозь.

Он смотрит на меня так, словно у меня выросла вторая голова, потому что он знает, как я отношусь к Брэду, и сейчас на его лице нет ничего, кроме замешательства. Я чувствую, как угроза отца, прозвучавшая на прошлой неделе, висит у меня на шее, будто петля, поэтому стараюсь не снимать маску и притворяюсь, что Брэд – прекрасный принц, мать его. Что я на самом деле не испытываю к нему отвращения, и что помолвка с ним не станет концом света.

– Твоя сестра права, Торны – хорошая семья, ей нужно обручиться с ним, пока не стало слишком поздно и он не нашел себе кого-нибудь получше, – слова моей матери, как всегда, бестактны, и мне приходится одернуть себя, чтобы не закатить глаза.

– Ей едва исполнилось двадцать, – с отвращением выплевывает Джош, и я наблюдаю, как правда начинает доходить до его сознания, когда он переводит взгляд с наших родителей на меня.

Я слабо улыбаюсь, но когда Джош откидывается на спинку стула, признавая поражение, я осознаю, что он понимает – за этим кроется нечто более глубокое. Я знаю, что рано или поздно мне придется признаться ему во всем, но этот нелепый вынужденный ужин – не время и не место.

Конечно, мама не замечает, что он отступает, и отвечает на его заявление.

– В этом возрасте я уже была помолвлена с вашим отцом, – мурлычет она, и я борюсь с желанием сказать: «Ага, и посмотри, к чему это привело». – Мэделин нужно поторопиться и окольцевать мальчишку Торна.

На этот раз вместо того, чтобы опровергнуть ее, бабуля хихикает, допивая очередной бокал вина.

– Ты так нетерпима к своему мужу? Потому что если так, то неудивительно, что он поимел свою секретаршу.

– Хватит! – доносится с другого конца стола голос отца, и я откладываю вилку и промокаю салфеткой уголок рта. – Мы с Мэделин обсудили этот вопрос наедине и решили, что объявим о помолвке на Рождество.

Его слова разносятся над столом и заставляют нас замолчать до конца ужина. Я постоянно чувствую на себе пристальный взгляд Джоша, но стараюсь не смотреть на него, пока мы не съедаем десерт, и за нами не убирают тарелки. Мать извиняется и ретируется первой, захватив по пути бутылку ликера, а отец вздыхает. Он уходит следующим, ссылаясь на деловые телефонные звонки, и устремляется в кабинет. Бабушка уже спит в своем кресле, так что я молча выскальзываю из столовой, а Джош следует за мной по пятам.

Если я думала, что смогу избежать его допроса, то ошибалась, ведь как только мы оказываемся на улице, он хватает меня за руку и толкает в сторону гаража, где стоят наши машины. Когда мы добираемся до него, Джош разворачивает меня и требует:

– Объяснись.

– Все нормально, Джош, клянусь, – вздыхаю я.