не реагирует?

Надя придвигается ближе и прижимается плечом.

— Бесполезно, — качаю головой, — можно даже время зря не тратить.

— И так? — говорит она почти шёпотом, приблизив губы к моему уху.

Её пальцы ложатся мне на коленку. Скользят выше… Чёрт! Мне бы продержаться хотя бы пару минут!

— Не пойму, — отвечаю, — со мной никогда такого не было.

Надины пальцы смелеют. Чувствую их у себя на бедре. Мурашки табуном бегут по всему телу. Горячая волна проходит по спине…

— Реагирует… — замечает Надя победно.

Обнимаю её. В ответ она прижимается ещё сильнее.

— Удивительно, — говорю, — ты, наверное, особенная.

— Просто я тебе нравлюсь сильнее всех остальных, — сообщает она, и решительно целует меня.

Отвечаю ей, и минуты две нам не до разговоров.

— Пойдём, — говорю я.

— Куда? — она не спорит, просто уточняет.

— Надо закрепить результат.

Мы поднимаемся с земли, оглядываясь, словно заговорщики.

Глава 9

У Нади на губах блуждает улыбка. Блондинка торжествует победу, ей кажется, что это она меня соблазнила. Торопливо переступая, идём по накалённому солнцем песку.

Надя добирается до кромки пляжа. Она отряхивает подошвы и обувает красные шлёпанцы-вьетнамки. У неё маленькие изящные ступни.

От волнения мне перехватывает горло, становится трудно дышать. Умом понимаю, что всё идёт правильно. Скоро Алик избавится от навязчивого спермотоксикоза и перестанет садиться в незнакомые машины с сомнительными девушками.

Идеальный вариант во всех отношениях. Никаких последствий и обязательств. Через пару недель она уедет и забудет о фотографе из забытой богом дыры навсегда. Для неё это просто приключение. Курортный роман. Ничего серьёзного.

Но тело реагирует по-другому. Сердце глухо бухает в груди, разгоняя кровь так, что она стучит в барабанных перепонках. Ничего подобного я не испытывал до сих пор ни рядом с коварной Лизой, ни с эффектной Подосинкиной, и, даже когда целовал клофелинщицу Ирину, хотя та действовала на мозги почище алкоголя.

Наверное, всё потому, что Надя для Алика — первая. Организм выплёскивает в кровь адреналиновый коктейль. Реакция "бей или беги". Бить некого… Как бы в этом случае не убежать. Сложно жить в 17 лет.

Мы поднимаемся по склону и идём вдоль берега. Вокруг жужжит и стрекочет луговое разнотравье. Надя касается ладонью макушек больших белых соцветий. Мы оба молчим, даже не смотрим друг на друга.

— Эй, Алик, вы куда? — кричит вслед Женёк

— Шш-ш-ш, что орёшь? — перебивает его понятливая Юлька, — без тебя разберутся.

Наш небольшой лагерь стоит на полянке, окружённой лесом. С двух сторон это светлый березняк, который просматривается насквозь. С третьей — поросшая густым кустарником сосновая роща. Среди деревьев вьётся тропинка. К ней мы и подходим

— Как ты думаешь, малина уже пошла? — Надя поглядывает на меня.

Мы останавливаемся у кромки леса.

— Нужно посмотреть, — отвечаю.

Моя блондинка лукаво прикусывает губку. Это как пароль и отзыв.

Что за глупые разговоры про малину, думаю невпопад. Она же колючая как сволочь. Неужели умней повода придумать нельзя? Малина…

После залитой солнцем поляны в лесу прохладно и сумрачно. Редкие солнечные лучи пронзают кроны и застывают, словно что-то материальное. Как будто их можно пощупать. В их плотном свете вьётся мошкара.

Музыка за спиной звучит глухо и неразборчиво. С каждым шагом она становится тише.

Мы идём среди деревьев. Светлая макушка Нади с задорной короткой стрижкой мелькает впереди. Время от времени она оборачивается, словно проверяя, на месте ли я. Не заблудился ли, или не испарился самым неожиданным образом.

— Смотри, земляника! — Надя бросается вперёд и садится на корточки.

Между деревьями всё заросло плотным ковром зелёных листьев. Среди них мелькают красные бусины. Вряд ли их здесь часто собирают.

— Какая крупная, — восхищается девушка, — и как много её! Иди сюда, открывай рот!

Присаживаюсь рядом с ней. Ягоды пахнут свежестью и хвоей. Я успеваю поцеловать Надины пальцы. Она хихикает смущённо. Потом срывает травинку и принимается нанизывать на неё земляничины сладким шашлычком.

Моё взрослое и циничное сознание боится всё испортить случайным словом или действием. Не хочу оказаться слоном в хрупкой посудной лавке юношеских чувств.

Среди листвы пробирается деловитая пятнистая козявка. Подхватываю её пальцем.

— Божая коровка… полети на небо… там твои детки… кушают котлетки!

— Конфетки! — смеётся Надя.

— Тоже мне, мать! — возмущаюсь я, — детей одними конфетами кормить, котлетки пусть кушают!

— Тебе бы только есть! — девушка хохочет. — Сразу про котлеты! Бедная твоя жена будущая, не прокормит тебя.

Вот и что они сразу на женитьбу переходят? Сначала Лида, теперь эта ещё… Карма у Алика такая, что ли…

Жучок доползает до подушечки пальца и расправляет тонкие крылья. Надя заворожённо следит за ним. Целую её в полуоткрытые губы. Они пахнут земляникой. Мои, наверное, тоже.

Её руки, сначала несмело, а потом всё уверенней гладят меня по плечам, пальцами зарываются в волосы. Она ведёт себя с милой решительностью опытной соблазнительницы. Городской "штучки" которая станет самым ярким событием в жизни сельского паренька.

В этот момент моё сознание практически отключается.

… Что ты делаешь… нет… прекрати… не надо… оххх… как хорошо… пожалуйста… не останавливайся…

Я стягиваю с себя футболку и расстилаю её прямо посреди земляничной поляны. Есть масса способов заниматься сексом в лесу, но у меня нет никакого желания выступать в качестве инструктора. Слишком много потом будет вопросов о моей осведомлённости. Да и просто не до того сейчас.

Время вокруг нас останавливается.

Прямо перед моим носом крохотная гусеница пытается залезть на травинку. Она складывается, как циркуль, а потом раздвигается, нащупывая присосками дорогу.

Мир снимают с паузы. В нём снова появляются звуки, кроме нашего дыхания и Надиных стонов. Кажется, она ещё кричала. Надеюсь, что мы отошли достаточно далеко.

— Больно как, — жалуется Надя.

— Больно? — переспрашиваю, — почему?!

Чёрт, я что-то сделал не так? А вдруг она была девственницей, а я, идиот, не заметил?! Нет, я не мог такое пропустить! Сознание подростка моментально скатывается от эйфории к панике.

— Шишка у меня под попой, — объясняет она, — впивается.

— А раньше?!

— Раньше я её не заметила, — удивлённо говорит она, — вообще не до неё было. Теперь синяк будет, наверное.

Она залезает ладонью вниз, а сама при этом прижимается ближе ко мне. Обнимаю её, чувствую всем телом.

— Пора вставать, — говорю с